9 марта – прямая трансляция новой постановки Королевского Национального театра. А уже в апреле запись «Гедды Габлер» войдет в кинорепертуар всех городов проекта TheatreHD.
В третьем эпизоде культурологического травелога бельгийского писателя Дмитрия Верхюльста «Сделано в Европе», показанного 26 февраля по нидерландскому телеканалу NPO, ведущий исследует идею «свободной женщины». В клубке переплетающихся сюжетов выделяются визит Дмитрия на квартиру к Генрику Ибсену в Осло – экскурсию по которой ему устраивает праправнучка драматурга Нора Ибсен – а также выезд на речку в Сассексе, где нашла свою добровольную смерть Вирджиния Вульф.
Передача Верхюльста (автора, среди прочего, недавнего романа «Каддиш для вагины») подтвердила неувядающий интерес европейцев к истокам феминистической парадигмы.
И послужила, своего рода, удаленным эпиграфом к прямой трансляции 9-го марта нового спектакля бельгийского режиссера Иво ван Хове, дебютирующего на подмостках лондонского Национального театра своей версией пьесы Ибсена «Гедда Габлер». (На иллюстрации – карикатура 1894 года на Ибсена-политика: 1-я картинка изображает Ибсена «сквозь социалистические и анархистские очки», 2-я – «в истинном свете» и в присутствии вполне свободной женщины).
Дата нынешней трансляции, которая пройдет сразу после Международного женского дня, донельзя концептуальна. Пьесы Ибсена – прежде всего, «Гедда Габлер» (1890) и написанный декадой ранее «Кукольный дом» (1879) – вывели на авансцену европейской культуры образ эмансипированной «новой женщины» и стали, по сути, первотекстами литературного феминизма. Через тридцать лет после премьеры «Кукольного дома» в Королевском театре в Копенгагене, ведомое Норами и Геддами следующее поколение свободных женщин впервые отпразднует Женский день в 1909 году в Нью-Йорке. А еще через год, на Международной женской конференции в том же Копенгагене, будет впервые озвучено предложение сделать его празднование ежегодным.
Нельзя не вспомнить и то, что именно демонстрации в честь Женского дня (случившиеся, по новому стилю, 8-го марта), стали толчком к Февральской революции, чье столетие было только что благолепно проигнорировано в нынешней России.
Первой же страной, сделавшей 8 марта праздничным днем, была тоже Россия – другая, советская.
Для Генрика Ибсена образ Гедды Габлер стал, своего рода, логическим апофеозом драматургической идеи «новой женщины», его предельным воплощением – и одновременно выходом на его темную, оборотную сторону.
Если Нора Хелмер из «Кукольного дома» бунтует против социальных норм и пытается найти выход из ловушки замужества в пространство экзистенциальной свободы и поиска своего истинного «я», то Гедда Габлер – это уже по-настоящему свободная женщина, манипулирующая окружающими для реализации собственных, не всегда четко осознаваемых, почти иррациональных целей.
От Гедды прямая дорожка к Лулу Ведекинда; недаром ее называют одним из первых законченных литературных образов современной невротички. В этом контексте будет интересно порасуждать – в другом месте – о том, как легендарные российские респондентки Фрейда Лу Саломе и Сабина Шпильрейн помогли изобретателю психоанализа осмыслить эту проблематику. А также сопоставить творение Ибсена с поведением и мотивацией шекспировской «новой женщины» – Офелии, чье нисхождение в безумие можно до конца апреля наблюдать в фойе Электротеатра в интерпретации одного из главных британских режиссеров Кэти Митчелл и актрисы Мишель Терри (при поддержке Национального театра).
Неудивительно, таким образом, что Гедда притягивала к себе актрис, искавших в ней соответствия собственным поискам творческой и женской свободы.
Вера Комиссаржевская и Алла Назимова – два абсолютных образчика «новой женщины» начала ХХ века в ее русском исполнении – были среди первых исполнительниц роли Габлер (иллюстрации очевидцев – ниже).
А самой известной стала, пожалуй, англичанка Гленда Джексон, некогда прославившаяся в экранизации романа Лоуренса «Влюбленные женщины» (еще одного классического текста литературного феминизма), а затем сделавшая блестящую карьеру парламентария.
Компатриотка Гленды, 35-летняя Рут Уилсон, кажется неочевидной кандидаткой на роль Гедды: актриса больше известна ролями мучимых судьбой страдалиц вроде Джейн Эйр, Анны Карениной или Элисон Бейли из «Любовников». С другой стороны, на ее счету имеется и образ одной из самых изощренных (в том числе, психически) манипулянток современного ТВ – Элисон Морган, безнадежно влюбленной в заглавного сыскаря героини «Лютера» Кроме того, ее первым серьезным карьерным успехом была роль в театральной постановке сценария бергмановского фильма «Сквозь тусклое стекло» в лондонском театре «Алмейда» в 2010 году: за эту роль Рут удостоилась высшей британской театральной награды, премии Лоуренса Оливье.
По словам Уилсон, она сама напросилась на роль Гедды, организовав встречу с Иво ван Хове и буквально потребовав отдать роль ей.
58-летний ван Хове – главреж амстердамского театра Toneelgroep, «дитя» Бергмана и Миса ван дер Роэ, сочетающий предельный сценографический минимализм с запредельным эмоциональным накалом – уже ставил «Гедду Габлер» в нулевых в Нью-Йорке и у себя в Амстердаме. Гедда – его единственная ибсеновская любовь, зато он сделал три спектакля по Бергману («Персона», «После репетиции», «Сцены из супружеской жизни») и вообще любит «киношный театр»: среди его работ – «Антониони-проект», «Теорема» Пазолини, «Гибель богов» Висконти, а также «Мужья», «Лица» и «Премьера» Кассаветиса. В Британии ван Хове дебютировал всего три года назад – как всегда, визуально экономной, почти в кабуки-стиле, но полыхающей изнутри постановкой «Вида с моста» Миллера, яростно разыгранной Марком Стронгом, Николой Уокер и Фиби Фокс. Между Миллером и Ибсеном ван Хове сделал еще два «международных» спектакля, о которых говорили и писали все: барбикановскую «Антигону» с Жюльетт Бинош и предсмертный мюзикл Боуи Lazarus.
Троица сенсационных удач ожидаемо привела ван Хове на сцену Национального.
В «Гедде Габлер» бельгиец остается верным себе – действие разорачивается на пустой белой сцене, маркированной лишь цветами, роялем, парой стульев да чеховскими пистолетами, висящими на стене в застекленной раме, словно картина (стоит ли говорить, что в финале эта картина обязательно выстрелит).
Главной удачей спектакля стала, как и полагается в «Гедде», работа звезды: Рут Уилсон, что характерно, напоминает даже не столько эмансипированных скандинавок Ибсена и Стринберга, сколько актрис любимого ей и режиссером Бергмана – прежде всего, Лив Ульман и Харриет Андерссон (которая играла главную роль как раз в фильме «Сквозь тусклое стекло»). Интересно, что и лондонец Патрик Марбер – автор знаменитой «Близости», привлеченный ван Хове к адаптации «Гедды» – тоже неравнодушен к скандинавской драматургии: одной из его первых работ была телеверсия «Фрёкен Юлии» Стриндберга, действие которой перенесено в Британию 1945 года.
Новое, бельгийско-британско-скандинавское театральное путешествие к истокам идеологии «свободной женщины» получилось захватывающим и абсолютно современным.
Что только подтверждает очевидную истину, которая тем явственнее звучит на фоне нынешнего европейского – и общемирового – крена вправо: литературные и гуманитарные ценности, «сделанные в Европе» на заре модернистского этапа развития ее культуры и основанные на идее свободы личности и священном праве человека на самореализацию, продолжают работать и сегодня – и продолжат впредь.
