TheatreHD начинает 2021-й год с кинопремьеры музыкальной сказки Николая Римского-Корсакова, в новой версии приобретшей реалистические черты, но не утратившей волшебства.
Дмитрий Черняков – современный российский режиссёр, которому русские композиторы-классики должны аплодировать с небес: никто не сделал больше, чем он, для популяризации русской оперы в доковидном мире.
Он ставил «Игрока» и «Царскую невесту» в Берлине, «Хованщину» в Мюнхене, «Сказку о царе Салтане» в Брюсселе, «Сказание о невидимом граде Китеже» в Амстердаме, «Князя Игоря» в Нью-Йорке... Список можно продолжать и продолжать; выход «Снегурочки» в кинотеатрах – начало большого проекта TheatreHD, в котором театральные блокбастеры Чернякова будут показаны в кино и онлайн. «Снегурочка» – весенняя сказка, написанная Римским-Корсаковым по драматической пьесе Александра Островского – поставлена Черняковым в 2017-м на гигантской сцене Оперы Бастилия в Париже, год спустя после триумфального диптиха «Иоланта/Щелкунчик».
Спектакль был среди самых ожидаемых театральных премьер десятилетия; то, что сегодня он обретает вторую жизнь в формате киноверсии, – событие уже следующей декады. Я сейчас напишу, возможно, шокирующую вещь, но работы Чернякова, снятые на видео, ничуть не проигрывают их live-версиям – говорю как очевидец всех постановок Дмитрия Феликсовича на сцене. Съёмки спектаклей проходят под контролем автора, и сам Черняков признаёт, что видео даёт возможность увидеть те детали, что невозможно рассмотреть из дальних рядов той же необъятной Бастилии.
Проекция на киноэкран превращает спектакль в полноценный фильм – со своей монтажной драматургией, дополнительными акцентами и острым сюжетом.
Про сюжет – не ради красного словца: я абсолютно уверен, что даже человек, считающий оперу чем-то архаичным и малоинтересным, не сомкнёт глаз ни на «Снегурочке», ни на любой другой постановке Чернякова – потому что этот удивительный режиссёр всегда сочиняет новую, захватывающую и пронзительную историю поверх хрестоматийного либретто. И почти никогда не вступает в конфликт с первоисточником: его актуальные вариации старых опер ложатся на музыку как влитые.
Снегурочка, чьё появление на свет разъярило бога Солнца Ярилу, обделившего по этой причине землян светом и теплом, – дочь Весны и Деда Мороза, результат интрижки, затеянной соблазнительницей Весной. «Шестнадцать лет тому, как я для шутки и теша свой непостоянный нрав, изменчивый и прихотливый, стала заигрывать с Морозом, старым дедом, проказником седым; и с той поры в неволе я у старого. Оставить седого бы, да вот беда: у нас со старым дочка есть – Снегурочка», – поёт объяснительную Весна. В прологе родители отпускают ледяное дитя в мир смертных – страну берендеев из доисторических времён. Там «снежной девочке» (так имя героиня звучит в подстрочном переводе с французского) предстоит разбить своё сердце – сначала услышав песни сладкоголосого пастуха Леля («Как больно здесь! Как сердцу тяжко стало! Тяжёлою обидой, словно камнем, на сердце пал цветок, измятый Лелем. К другим бежит пастух, они милей, звучнее смех у них, теплее речи. А я стою и чуть не плачу с горя, что Лель меня оставил»), а потом ещё более страстно, до погибели, полюбив торгового гостя Мизгиря, предназначавшегося в женихи Купавне.
Понятно, что у Чернякова никакие фантастические герои на сцене не появятся, на Лешего с бородой и копытами и красный нос Деда Мороза можно не рассчитывать – но как сделать реальными фольклорные мотивы, чувственной сказочное язычество Островского/Римского-Корсакова, не навредив партитуре?
«Страна берендеев» открывается зрителю уже на входе в зал – сцена заполнена трейлерами, обитают в которых вполне современные ребята и девчата, нео-хиппи в шортах и худи, хранящие в хипстерских рюкзаках древнеславянский реквизит. Очевидно, что это коммуна реконструкторов, повёрнутых на преданиях старины глубокой. Как описывают такой типаж циники с сайта lurkmore, «вместо того, чтобы по вечерам бухать перед зомбоящиком или сидеть на Дваче и Лепре в трико и растянутой майке, реконы выезжают на природу, надевают доспехи, камзолы петровских времён или гимнастёрки и делают то же самое там».
Реконы Чернякова надевают венки и вышитые сарафаны и водят хороводы; и это идеальный аналог герметичного, закрытого общества со своим уставом, не приемлющим чужака.
Декорация пролога напоминает танцевальный класс советского дома пионеров: сюда для выяснения отношений приходят вполне себе номенклатурные родители хрупкой и робкой Снегурочки – статная маман в жемчугах, очевидно, не брезгующая мастер-классами для творческой детворы, и строгий усач-отец, определённо, руководитель районного, а то и областного масштаба. Вместе давно, не то, чтобы в согласии, но по неизбывной привычке; слова «недурно ты попировал» Весна предваряет брезгливым взмахом руки, отгоняющим алкогольные пары Мороза.
Это одна из тех деталей, на которую легче обратить внимание на крупном плане в кино, чем на «общем плане» из партера.
Птички, которым Весна рассказывает о происхождении Снегурочки, – малышня из театрального кружка; пусть бросит в меня камень тот, кто сочтёт такое режиссёрское решение неубедительным. Снегурочка (нежнейшая чарующая Аида Гарифуллина) – оранжерейный ребёнок из партийно-артистической семьи, совсем неподготовленный для дрязг и страстей; однако же пришла пора взрослеть, пора сказать отцу и матери «прощай» и ступить во взрослую жизнь – чтобы стать её жертвой.
Я не стану играть здесь в музыкального критика и петь дифирамбы исполнителям и оркестру под управлением Михаила Татарникова; они кажутся безупречными. Нет у меня цели и описать все придумки Чернякова.
Отталкиваясь от непростой, многослойной и совсем не детской оперной сказки, он рассказывает щемящую повесть о любви – по определению, безответной и невозможной.
Слагает жестокий романс о том, что настоящие чувства всегда опасны для жизни. Особенно в царстве, где нормой – фальшь, общественные заблуждения выше личных, а побеждает лишь один закон, кто сильнее – тот и прав.
