Фестивальный киноэкспресс проносится от прогрессивно-сюрреалистической экранизации Стефана Цвейга «Королевская игра» до документального портрета дизайнера-миссионера Брюса Мау. С психологическими остановками на драму «Лис в норе» и комедию «Риски и побочные эффекты».
Фестивали национальных кинематографий – это пасьянсы, игры с непредсказуемым результатом. Их программы не подчинены только кураторской воле, их цель – представить новое кино той или иной страны (в данном случае – Австрии) в разнообразии. Фильмы должны быть интересными – обязательное условие; в остальном чем пестрее, тем лучше.
И тут действительно как карта ляжет; акценты расставляют не столько отборщики, сколько судьба.
Юбилейный австрийский фестиваль сложился из фильмов, выходящих за чётко очерченные государственные границы: он начинается с европейского блокбастера «Королевская игра», поставленного немцем Филиппом Штётцлем по роману Стефана Цвейга, и завершается масштабным портретом канадского дизайнера Брюса Мау, создававшего позитивный облик целых городов, стран и такой акулы глобализма, как компания Coca Cola. Между историческим триллером о наваждениях ХХ века и документальной попыткой определиться, как нам жить в ближайшем будущем – две картины о настоящем, водевильные «Риски и побочные эффекты» и драматичный «Лис в норе». Всё стройно.
«Королевская игра» – небуквальная экранизация «Шахматной новеллы», последнего, написанного уже в эмиграции, предсмертного романа Стефана Цвейга (фильмом о последних днях писателя-изгнанника открывался австрийский фестиваль 2017 года). Герой – нотариус Йозеф Барток – тоже эмигрант, бегущий с захваченной нацистами родины. Прежде, чем оказаться на корабле в Америку, Барток подвергся насколько бескровной, настолько и изуверской пытке – одиночному заключению в номере отеля (спустя десятилетия чилийский диктатор Пиночет изобретёт ещё одну локацию для истязаний, превратив в концлагерь стадион). Немцы пытались выведать у Бартока финансовые «персональные данные» венской аристократии.
Удержать язык за зубами и сохранить, насколько это возможно, рассудок герою помог томик с легендарными шахматными партиями –
и теперь, на корабле, он отваживается вступить в поединок с чемпионом мира...
Это – сюжетная канва, она, безусловно, важна, но главное в фильме – атмосфера, проницаемая мембрана между явью и галлюцинациями, сюрреалистическая гуща, в которой сливаются замкнутые пространства «Метрополя» и каюты океанского лайнера.
Обращаясь к классике, Штётцль метко попадает в современность, где слово «изоляция» приобрело болезненную актуальность.
И не случайно отдельные ракурсы, с которых Штётцль снимает номер-камеру, где томится Барток (его гомерически играет Оливер Мазуччи, любимец Оскара Рёлера, побывавший в его фильмах и Гитлером, и Фассбиндером), имитируют взгляд камеры наблюдения. В 1938-м их ещё не изобрели, но движение в этом направлении начали уверенно.
На фестивале – как в жизни: за трагедией – комедия с грозным названием «Риски и побочные эффекты».
Но это со здравоохранением шутки плохи, а со здоровьем иногда очень даже удаются,
чему пример – водевиль Михаэля Крейхсля о базисе благополучного буржуазного мира: семье. Долгий и, казалось, нерушимый брак архитектора Арнольда и его жены, фитнес-тренера Катрин, начинает трещать по швам после планового медосмотра. Анализ выявляет у Катрин почечную недостаточность, и первый кандидат на роль донора почки – любимый муж. Деликатная ситуация – остроумный повод заглянуть за фасады открыточных домов и отношений.
Фамилия героя «Лиса в норе» Фукс, что в переводе с немецкого и значит «лис». Фукс – учитель, и при первой встрече школьнички во всю потешаются над лузером с рыбьим взглядом, не догадываясь, что в недавнем прошлом он вполне круто совмещал преподавательскую деятельность с барабанами в рок-группе «Петер и Лис». А завязать с музыкой и пойти на каторжную работу – школа-то не простая, а тюремная – Фукса заставила личная трагедия.
В классе, как вы понимаете, свои травмы и катастрофы есть у каждого, просто так на зону австрийская молодёжь не попадает.
Подобная тема даёт простор для спекуляций, тем не менее, Арман Т. Риахи, известный постоянным зрителям «Нового кино Австрии» по социальной комедии «Сойди за своего», не пережимает ни с чернухой, ни с сантиментами, ни с педагогикой (в смысле, с нравоучениями).
Герои – нешаблонные, интонация – живая;
ну а подлинный бриллиант фильма – Мария Хофштаттер в роли предшественницы Фукса за учительским столом. Хофштаттер известна прежде всего по радикально смелой роли в фильме Ульриха Зайдля «Рай. Вера»; и здесь она тоже играет про веру – только про её светлую сторону.
Религиозная истовость есть и во всём, что делает Брюс Мау, герой дока «Мау», в «резюме» которого есть реорганизация Мекки и работа на правительство Гватемалы, пригласившее канадского визионера для разработки социального движения, призванного воодушевить переживших гражданскую войну гватемальцев. «Мау» – динамичная биография человека, убеждённого, что всё нас окружающее – это дизайн, следовательно, всегда возможен редизайн;
всё поправимо,
мир поддаётся улучшению. Кино так тоже иногда думает.
