Каждый участник – с номинацией на «Оскар»; за каждым – своё кинодесятилетие; только герои, отношения, кровь и смех – на все времена.
Взлёт израильского кино начался в 1960-е, первая веха фестивального таймлайна – 1971-й, когда на экраны вышел «Полицейский Азулай», год спустя попавший в пятёрку претендентов на премию «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке. Комедию про инспектора-разиню поставил уже признанный писатель, мастер коротких смешных рассказов и автор двух резонансных кинокартин Эфраим Кишон, сбежавший в Израиль из коммунистической Венгрии в 1949-м. Отменный юморист, он владеет и сатирическими, и лирическими тональностями, отлично чувствует абсурд, но не злоупотребляет им;
«Полицейский Азулай» – практически идеальная комедия, где эксцентрика в ладах с задушевностью, а правда жизни – не помеха гэгам.
Ну а герой, что за герой, загляденье, а не герой – добряк, скромняга и недотёпа, так и не выслуживший офицерские погоны к своему предпенсионному возрасту. Ни денег, ни славы не обрёл, однако не унывает и выглядит, как ни странно, счастливым. Конечно, мечтает о том, чтобы руководство продлило контракт – экономить-то приходится каждую лиру (такие денежные единицы ходили в Израиле до 1980-го, пока их не сменили шекели). Тревожит сердце и внезапная романтическая приязнь к юной проститутке, попавшей в полицейскую облаву; «чувствительный милиционер» даже крадёт со стены отделения фото чаровницы (и заменяет – без политики фильмов в Израиле не бывает – вырванным из газеты снимком Ясира Арафата). Но жену благородный и религиозный Азулай не оставит никогда – семейная линия добавляет фильму уютной бытовой грусти. «Полицейский Азулай» – самая известная киноработа Шайке Офира, актёра, биография которого тянет на самостоятельный фильм. В нашем случае важно сказать, что учился Офир – уже в 1950-е, после армейской службы и артистического участия в арабо-израильской войне – во Франции, у легендарного мима Марселя Марсо;
и грустных комиков такого масштаба в мире наперечёт.
В 1983-м в Израиле разразился экономический кризис. Принято считать, что кино стало одной из его жертв, хотя именно в роковой для банковской системы год началась история международного кинофестиваля в Хайфе. «За решёткой» Ури Барбаша – пожалуй, самый знаменитый израильский фильм десятилетия. Это и крутая криминальная драма, равно зрительский (через восемь лет Барбаш снимет сиквел) и фестивальный хит, что редко случается. И парадоксальный пример мирной инициативы,
едва ли не сказка о союзе палестинцев и израильтян, возможном, увы, только на «нейтральной» территории тюряги.
За решёткой происходит объединение смертельных противников – израильского налётчика Ури и арабского террориста Исама; их общим врагом оказывается гнилое тюремное начальство. При всей жёсткости (жанр и сюжет обязывают) фильм изрядно сентиментален – в самом хорошем музыкальном смысле.
Лейтмотив – шикарный шансон, который на национальном телеконкурсе певцов исполняет заключённый Шломо по прозвищу Соловей.
И ведь действительно, проникновенно разбойник поёт! Что неудивительно: Соловей – единственная кинороль Боаза Шараби, настоящего музыканта и звезды поп-рока с ориентальными мотивами.
«Аджами» – драматическая мозаика опасной жизни обитателей Яффы; с честью и яростью представляет на фестивале первое десятилетие нового века.
Состоит из пяти историй, сплетённых довольно хитрó и определённо не без благотворного влияния Квентина Тарантино.
Я смотрел фильм на Каннском фестивале, где он закрывал программу «Двухнедельник режиссёров». Так вот, «Аджами» реально раскалил вполне себе пресыщенный зал; мы не всегда по делу говорим про драйв, которым заряжен тот или иной фильм, но в случае «Аджами» про драйв – уместно; фильм – огонь. Зажёг его дуэт палестинца Скандара Копти и израильтянина Ярона Шани; уникальное и, как можно было предположить уже в 2009-м, нестойкое соединение. Вместе Копти и Шани больше не работали; собственно, сразу после премьеры они стали «расходиться в показаниях»: Копти в интервью резко говорил о государстве Израиль, Шани, напротив, выступал дипломатом. Что не помешало ему снять в следующем десятилетии остро критическую «Любовную трилогию». А «Аджами» собрал на родине неплохую кассу и выиграл кинопремию Ophir Award – названную в честь того самого Шайке Офира, с которого начинается этот обзор.
Хронологическая точка фестиваля – 2011-й год; им датировано «Примечание» Йозефа Седара, новой звезды режиссуры. Не только, кстати, израильской: на «Амфесте» 2017-го года мы показывали его «Нормана» с Ричардом Гиром в заглавной роли. И не только режиссуры: Седар – ловкий рассказчик, на Каннском фестивале «Примечание» получило приз за сценарий. Фильм сплетает саркастическую комедию об ученых-талмудистах и драму о болезненных отношениях отца (то ли гения, недооцененного завистливыми коллегами, то ли бездаря-начетника) и сына (успешнейшего конформиста); ближе к финалу этот микс перерастает в триллер.
Соскучиться не получится – но не только из-за занимательной драматургии.
Седар – автор язвительный, однако смотрит на израильское общество не как социальный, а как метафизический сатирик:
улавливает эдакую потустороннюю чудинку,
прорывающуюся сквозь быт, проговаривающуюся непреднамеренно – вопреки филологической выучке героев.
