13 октября в российских прокат выходит один из самых сильных, спорных и востребованных в мире отечественных фильмов 2016 года.
«Звонила твоя классная. Ты мне ничего не хочешь сказать? Она сказала, что ты уже несколько недель не появлялся на занятиях. – Это не правда, я не хожу только на плавание». Мама старшеклассника Вениамина обеспокоена прогулами сына. Мама подозревает Веню в приеме наркотиков и ищет рациональные объяснения дурному поведению. «Боишься захлебнуться? Стесняешься? Тебе не нравится твое тело?» Есть еще одна гипотеза: «неконтролируемая эрекиця». «Нет у меня никакой неконтролируемой эрекции», – огрызается сын. – «А вот это вот плохо, что у тебя нет никакой неконтролируемой эрекции». «Мне плевать на свое тело», – твердит Веня. В оправдательной записке он просит написать: «по религиозным соображениям». Отговорка возникает от балды: «у тебя нет никаких религиозных чувств», – резонно замечает мама. Но они появятся – и уже не важно, из-за чего Веня стал забивать на плавание (скорее всего, непреходящим источником его мучений выступала одна соблазнительная одноклассница, но это только гипотеза). Цитаты из Библии (подлинность каждой удостоверяют титры, указывающие источник) юноша превратит в бич, не разделяющий правых и виноватых, оружие массового поражения. На страницах Книги Книг есть немало сильных слов: грозные апокалиптические пророчества, вроде открывающего фильм «Солнце превратится во тьму и луна в кровь», – самое то для смятенного подросткового сознания, сладострастно желающего конца всем и вся. Когда тебе, как Вене, 16, ты носишь черное и смотришь на весь свет букой, та часть священного писания, что несет не мир, но меч, оказывается очень кстати. Особенно в том склонном к истерике обществе, где граждане замирают перед приватизированной государством религией как кролик под взглядом удава...
Диалог с участием «неконтролируемой эрекции», звучащий еще до начальных титров, – вроде бы, бытовой и вполне возможный между реальной заработавшейся мамой-одиночкой и сыном-прогульщиком, но едва уловимо гротескный – задает тон и жанр «Ученика»: это, безусловно, комедия. Комедия серьезная, суровая, завершающаяся совсем не смешной трагической развязкой – и всё же комедия.
Серебренников – режиссер-сатирик.
Смех, на который зал имеет полное право, – сердитый, невеселый, отводит экранный морок на спасительную дистанцию и всегда вовремя сбивает пафос.
Серебренников – режиссер-хирург, чей диагноз давно напрашивающемуся на хирургическое вмешательство социуму, пристрастен, но убедителен.
Ханжество, лицемерие, темнота – это всё симптомы не только дня сегодняшнего, но симптомы обострившиеся, свидетельствующие о переходе застарелой хронической болезни в кризисную стадию. «Россия сегодня» узнаваема в мельчайших деталях, от фонового вещания «зомбоящика» до матерной эскапады соседа, взбешенного невинными подростковыми посиделками во дворе. Но это и «Россия всегда»; и неназванный провинциальный город («Ученик» снят в Калининграде, почти мистическом полисе – эту его сторону гениально запечатлел Александр Кайдановский в «Жене керосинщика») превращается в вечный Город.
Серебренников – режиссер-философ.
Воспринимать фильм как антирелигиозное высказывание – большое заблуждение; в нём размышления об опасной энергии библейских парадоксов неотделимы от мистического восприятия мира. Есть известная история об индейцах, слишком буквально воспринявших слова заезжего христианского проповедника – и распявших его, и причастившихся человеческой плотью. Веня действует примерно также, только, в отличие от наивных индейцев, в нём достаточно черт безжалостного к окружающим карьериста, обнаружившего в священном писании неплохой ресурс для достижения корыстных целей.
Серебренников – режиссер-гуманист; что особенно ценно, гуманизм здесь не абстрактный, он рождается из максимального приближения к героям.
Реальных людей сложнее осуждать и бичевать, чем негодяев с плакатов, а в «Ученике», при всей характерной заостренности персонажей, живут люди из плоти и крови, а не фантомы-агитки. В чем, конечно, велика заслуга артистов: Виктория Исакова в роли учительницы биологии, Светлана Брагарник и Ирина Рудницкая – директор и завуч, Антон Васильев – физрук, Юлия Ауг – мать Вени, Александр Горчилин – одноклассник и жертва Вени, Александра Ревенко – одноклассница, которая не прочь сделать Веню жертвой своей расцветающей сексуальности.
Эти актеры сжились с текстом в почти одноименном спектакле «Гоголь-центра»: у фильма «Ученик» есть предтеча – спектакль «(М)ученик», поставленный Серебренниковым по основательно переписанной пьесе немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга. Только два исполнителя отличаются от сценической версии. Роль священника, преподающего детям основы православной культуры (в спектакле – покойный Алексей Девотченко), сыграл режиссер Николай Рощин – в его интерпретации герой стал менее карикатурным и более зловещим, без комизма, смягчавшего персонажа Девотченко. В заглавной роли (в театре она принадлежит Никите Кукушкине) – Петр Скворцов из Мастерской Дмитрия Брусникина, актер удивительной лабильности – и психологической, и даже физиогномической. Даже внешне он способен чуть ли не одновременно быть и красивым, и безобразным, преображение из обычного мальчишки в фанатика, из смятенного героя в расчетливого подлеца он демонстрирует в пределах одного кадра.
Оригинальный текст Майенбурга – жестокий фарс о губительном влиянии религии, превращающей школьника в монстра и сводящей с ума его преподавательницу биологии, рационалистку до мозга костей. Спектакль смягчал финал пьесы (учительница не доходила до членовредительства, оставаясь каким-никаким, но светильником разума), однако сохранял провокативную схему драматурга. Однако и сам – при всей виртуозности и блистательности – оставался схематичным: вот религия, «бомба замедленного действия», вот неокрепший юношеский ум, который религиозные семена, упавшие на подходящую, подготовленную неблагполучной социальной обстановкой, почву, калечат. В фильме всё так – но интереснее и сложнее и глубже.
Только не делайте из этого скоропалительного заключения, что кино в принципе лучше театра.
