«Гоголь-центр», Мастерская Брусникина, «Студия театрального искусства», Театр Наций, Центр им. Вс. Мейерхольда, «Школа драматического искусства», Электротеатр СТАНИСЛАВСКИЙ, – семь главных (в алфавитном порядке) театральных организмов Москвы-2017. Не забыты Анатолий Васильев, проекты импресарио Федора Елютина и один студенческий спектакль, нашедший постоянную площадку.
Подводить театральные итоги 2017-го неловко: пока мы ходим на премьеры, в СИЗО – Алексей Малобродский, под домашним арестом – Кирилл Серебренников, Софья Апфельбаум, Юрий Итин, обвиняемые в хищении бюджетных средств, выделенных на проект «Платформа» в 2011-2013 годах. Не по себе мне не от творящегося следственного и судейского произвола – это абсурдно, чудовищно, но не удивительно, такова российская жизнь, ничто не меняется со времен Сухово-Кобылина. Обескураживает другое – покорное приятие коллегами арестованных возмутительной реальности: никаких протестных акций солидарности, так, немного погрустили публично и продолжили жить-поживать и спектакли выпускать. Не хотелось бы, чтобы эти мои итоги были последними, но мне, как зрителю, становится по-человечески неинтересно следить за театральной жизнью, идущей словно параллельно творящемуся беспределу. Пишу этот текст 14 января, в первый день Нового года по старому стилю – чтобы начать окончательно наступивший 2018-й с надежды и, так сказать, добра.
Это не рейтинг!
Театральные коллективы, выпустившие самые интересные спектакли 2017-го, идут в алфавитном порядке; в завершение списка – «индивидуальные» опыты: возвращение Анатолия Васильева на российскую сцену, приключенческие эксперименты Фёдора Елютина и студенческая работа Школы-студии МХАТ, открывающая проект «ЦДР. Старт» в Центре драматургии и режиссуры.
Молодой театр, отмечающий в феврале пятилетие, достойно держит удар: минувшей осенью, уже после ареста художественного руководителя Кирилла Серебренникова, «Гоголь-центр» выпустил три выдающихся премьеры. Начав с шедевра самого КС.
Серебренников справился с пушкинскими «пьесами для чтения», за которые кто только не брался – и вегда с разной степенью неудачности. Здесь же – абсолютная, ошеломляющая удача; Эверест профессионального уровня, работа сложнейшей и тончайшей организации, исполненная слаженно и легко (и это в экстремальных условиях, когда режиссер оказался отлучен от финальной «шлифовки» спектакля). Подробный текст – здесь.
2. «Демоны»
Первый в 2017-м «взрослый» спектакль на Малой сцене «Гоголь-центра». Поясняю: в начале прошлого года Малая сцена взяла курс на высококлассный «театр юного зрителя», показав «Море деревьев» по пьесе Любы Стрижак в постановке актера Филиппа Авдеева и «Молоко» Екатерины Мавроматис в постановке Дениса Азарова. И это был очень ценный вклад в заполнение пустующей сферы театра о подростках и для подростков. «Демонами» Малая сцена «Гоголь-центра» вернулась к зрелости. Отличный режиссер из Латвии Элмар Сеньков (я влюбился в его рижскую «Антигону», показанную осенью 2016-го назад на фестивале «Балтийский дом») выбрал для российского дебюта пьесу шведа Ларса Нурена о двух соседских супружеских парах, переживающих кризис – секса, отношений, среднего возраста и коммуникации с миром.
«Демонам» к лицу расхожее слово «иммерсивный» – притом, что по форме это традиционный спектакль: артисты – на сцене, зрители – в зале, никто не хватает за пятку, сиди и смотри. Но не вовлечься в то, на что смотришь, невозможно.
Сеньков и актерский квартет «Гоголь-центра» – Яна Иртеньева и Один Байрон, Мария Селезнева и Иван Фоминов – творят обыкновенное театральное чудо: пьеса, на бумаге кажущаяся почти абсурдистской драмой некоммуникабельности, дотошно разобрана и сыграна так внятно, что ни одна из реплик, ни один из поступков героев не вызывает недоуменного «и почему?» (я называю это чудом, потому что невысокая осмысленность изображаемого на сцене обычно – но не в «Гоголь-центре» – в порядке вещей). Высокий психологический театр, где в гармонии ум и страсть.
3. «Шекспир»
Бессюжетный, на грани с contemporary dance эксперимент Евгения Кулагина по переводу трагической ипостаси Уильяма Шекспира на язык тел. Подробный текст – здесь.
МАСТЕРСКАЯ БРУСНИКИНА
Недавние выпускники курса Дмитрия Брусникина в Школе-студии МХАТ стали резидентами театра «Практика». В 2017-м здесь вышла целая серия моноспектаклей молодых актеров: каждый интересен и сам по себе (я не успел посмотреть все, поэтому в списке нет, например, «Преследователя»), а в совокупности они складываются в завораживающую живую мозаику – историю поиска и становления. Брусникинцы – не единственный резиденты постоянно меняющейся «Практики»: свою сюрреалистческую фантазию, «ещё одно путешествие» «Гипнос» поставил на этой сцене со студентами гитисовской мастерской Олега Кудряшова Олег Глушков. Но и брусникинцы не замыкаются только в «Практике» – и один из самых впечатляющих проектов года, «Х дней, которые потрясли мир», они осуществили в Музее Москвы.
4. «Х дней, которые потрясли мир»
Оргиастическое посвящение революции и Юрию Любимову – те, кто пропустил, должны до конца своих дней завидовать посмотревшим. Подробно об уникальном осеннем сете «Х дней» – здесь.
5. «Йéлэна»
Моноспектакль Алины Насибуллиной, превращенной режиссером Фёдором Павловым-Андреевичем в живую скульптуру. Инсценировкой пронзительной сказки Людмилы Петрушевской «Новые приключения Елены Прекрасной» (прочесть её можно здесь) ФПА продолжил свой цикл, где «говорящими скульптурами» уже побывали Степанида Борисова и Сергей Шакуров, Женя Борзых и Юлия Шимолина. Алине досталась, кажется, самая сложная глава: тело актрисы помещено в смахивающую то ли на отсек космического корабля, то ли на пыточный аппарат зеркально-металлическую конструкцию Кати Бочавар. Один час в таких условиях требует физических сил, которые разве что у космонавта найдутся.
Только у космонавта никаких забот – передавай себе отчеты о наблюдениях, а Насибуллина транслирует в зал изощренное фонетическое послание, голосом подвергая текст Петрушевской пленительным метаморфозам.
6. «Бетховен»
Моноспектакль Юрия Межевича в лаконичной и уверенной режиссуре Хуго Эрикссена. Тут сюрприз в том, что пьеса Валерия Печейкина, на мой критический вкус, – augmented wikipedia, жизнеописание композитора-титана, сделанное с темпераментом телефонного справочника, по приницпу copy / paste.
Хочется пошутить, что это достижение постдраматического театра – когда он может неплохо существовать и без хорошего литературного первоисточника, на актерско-режиссерском драйве.
А еще в «Бетховене» остроумнейшая сценография Ютты Ротте: в бетховенский час Малая сцена «Практики» превращается в музей, экспонаты которого (до начала спектакля не возбраняется всё рассмотреть и сфотографировать) ведут от Бонна XVIII века, где родился Бетховен, к поп-культуре ХХ века; и эстет-садист Алекс из «Заводного апельсина» подмигивает из музейной витрины.
7. «Шшшшшь»
Самый причудливый опыт брусникинцев и «Практики»: фантастическая сказка, сочиненная Михаилом Дегтяревым и поставленная Анастасией Великородной исключительно для малышей. Взрослые на планету Унисон, с которой тиранический злодей Глитч украл всю музыку, не допускаются, детвора от шести лет должна вернуть гармонию в космос самостоятельно.
Я проник в зал «контрабандой» – смотрел вполглаза, из-за кулис, и это был мой самый шальной поход в театр.
Понимаю, что у обычных, не пишущих о театре совершеннолетних зрителей такого блата нет, но призываю отправить детей в этой азартный космотрип и по-белому им позавидовать: за теми, кто растет на таком театре, будущее будет непременно светлым.
«СТУДИЯ ТЕАТРАЛЬНОГО ИСКУССТВА»
Премьер в театре Сергея Женовача всегда немного, но каждая – безупречна (почти всегда). Литературная классика здесь обретает актуально звучащий (и это без нарочитых постановочных новаций) театральный аналог.
Поэма огня по роману Михаила Булгакова. Подробно – здесь.
9. «Заповедник»
Разговоры у воды по повести Сергея Довлатова и стихам Александра Пушкина. Подробно – здесь.
Пожалуй, самая респектабельная театральная площадка Москвы, перенявшая эстафету модного буржазного театра у «Ленкома» и «Мастерской Петра Фоменко». Настоящий город в городе: в этом театре, кроме основной и малой сцен, активно работает и отдельно стоящее Новое Пространство – поле чистого перформативного эксперимента, лекционный клуб, место встречи театра и современного искусства. Но в этом спсике – только блокбастеры большой сцены.
10. «Ивонна, принцесса Бургундская»
Трагический пункт итогов-2017: сильная и смелая постановка Гжегожа Яжины по пьесе Витольда Гомбровича (подробно о спектакле – здесь) не продержалась дольше одного сезона. Виной – коммерческий неуспех дорогостоящего спектакля. Не берусь искать его причины и делать обидные обобщения, вроде «публика – дура», испугалась мрачного апокалиптичного абсурда на сцене. Публика, безусловно, разная, но отточенной европейской «Ивонне» с российским зрителем как-то фатально не повезло.
11. «Иванов»
Тимофей Кулябин и Евгений Миронов переносят Чехова в наши дни – остро, трагично и неожиданно кинематографично. Подробный текст – здесь.
12. «Цирк»
Феерическая антиутопия Максима Диденко по мотивам утопической советской комедии. В главной роли – Ингеборга Дапкунайте. Подробный текст – здесь.
13. «Аудиенция»
Пьеса Питера Моргана о королеве Елизавете II и её ритуальных встречах с британскими премьер-министрами знакома кинозрителям проекта TheatreHD по спектаклю Стивена Долдри с Хелен Миррен в главной роли. Росийскую версию (дополненную – информация из программки – Морганом диалогами королевы и Дэвида Кэмерона: о Путине, России и Украине; в согласии с официальной позицией Кремля) поставил патриарх отечественного кино (и немного – театра) Глеб Панфилов. В роли Елизаветы II – Инна Чурикова.
На сцене царят монументальные натуралистичные декорации и статика по-советски архаичного театра. Кто-то удивится, что этот спектакль-зубр делает в прогрессивных итогах, рядом с «брусникой» и проектом «Золотой Осёл»?
Ну, во-первых, вопиющая старорежимность «Аудиенции» выглядит вполне радикальным арт-жестом – чтобы ставить вот так, не замечая никакого нового тысячелеться, нужна недюжинная смелость. Во-вторых, этот постановочный консерватизм – часть цельной режиссерской и человеческой натуры Глеба Панфилова; это, безусловно, авторское высказывание – и даже не будучи солидарным с его государственническими аспектами, нельзя его не оценить. В-третьих, это бенефис фантастической актрисы; и невозможно забыть, как, всего лишь сменив чопорный костюм на цветастое платье, Чурикова преображается в девочку; это мистический акт, другого объяснения у меня нет.
Пионер театрального эксперимента в Москве под руководством Виктора Рыжакова и Елены Ковальской стал полигоном мультижанровых начинаний – от камерных экспериментов в крошечном Черном зале и Зеленом фойе до размашистых экзерсисов большого зала: здесь сполна проявился экстремальный дар Андрея Стадникова.
14. «Родина»
Осознанно несмотрибельное – и при этом берущее в плен и не отпускающее спустя месяцы после просмотра – погружение в тоталитарную природу нашей великой, могучей и невыносимой Родины. Подробный текст о «стадистском» спектакле Андрея Стадникова – здесь.
15. «Андерсен. В поисках сказки»
ЦИМ – кузница дебютов и приют независимых театральных команд. В одной из них – Творческом объединении 9 – кинорежиссер Светлана Черникова, больше тяготеющая к документальному кино, сочинила удивительную трилогию по сказкам датского выдумщика.
В этом рукотворном спектакле играет только одна актриса, Елена Дементьева, однако иллюзия того, что в течение часа на сцене побывали десятки героев, – полная:
благодаря лицедейству Новой Елены Прекрасной, анимационной видеопроекции и чудесным предметам. Андерсен ведь невозможен без оживших вещей, и Черникова интерпретирует его сказки с чисто кинематографическим вниманием к предметному миру – реальности, которую можно превратить в волшебство одним деликатным прикосновением. Редкий спектакль для детей, на котором не удастся заскучать самому скептическому родителю: фантазии все возрасты покорны.
16. «Грязнуля»
Летний эксперимент ЦИМа – реинкарнация фестиваля «Новая драма» на другом временном витке: если «Новая драма» нулевых была смотром готовых спектаклей, съезжавшихся в Москву (и один раз – в Петербург) со всей страны, то новая «Новая драма»-2017 стала марафоном из пяти эскизов по современным пьесам – с прицелом на дальнейшее включение в репертуар. Лучшей премьерой оказалось хоррор-кабаре Ивана Комарова по пьесе Константина Стешика (прочесть можно здесь).
Равно смешная и невыносимо жуткая исповедь обычного парня – жертвы восставшего не иначе, как из ада, демона грязи, – распределена на три женских голоса.
Мария Милешкина, Анастасия Дьячук и Полина Галкина превращают параноидальный монолог в бравурный и инфернальный концерт.
«ШКОЛА ДРАМАТИЧЕСКОГО ИСКУССТВА»
Придуманный Анатолием Васильевым театр и при художественном руководстве Игоря Яцко сохраняет репутацию изысканной лаборатории и создания немного не от мира сего. Последний на сегодня спектакль самого Яцко – «Мертвые души» – хорош в деталях, но в целом инсценирует хрестоматийный текст довольно ординарно. Зато в постановках Дмитрия Крымова есть много всего – кроме ординарности.
17. «Безприданница»
Провинциальная мелодрама Островского – как кровавый фарс, непоправимая орфографическая ошибка, жестокое свидание с Россией. Подробный текст – здесь.
18. «Ромео и Джульетта. Киндерсюрприз»
Предновогодняя премьера Лаборатории Дмитрия Крымова – печальнейшая шекспировская повесть, озорно разыгранная с юными актерами-художниками, сегодняшими студентами экспериментального курса Крымова и Евгения Каменьковича. Ограниченные технические возможности не позволяют мне дать оригинальное название спектакля: в нём «Ромео и Джульетта» перевернуты вверх ногами. Мир Крымова – тоже перевертыш; мир творческого беспредела – когда в одном из эпизодов к веронским любовникам присоединяются стада экзотических животных сидишь, буквально открыв рот: «Ну надо же».
И то, что сотворили художники с белостенным залом «Манеж» на Сретенке – тоже диво дивное; я про нарисованный красный кирпич – материю, родственную бутафорскому очагу в каморке папы Карло: ткнешься любопытным носом – и окажешься в стране Фантазия.
Но каких небылиц ни насочиняет Крымов, шекспировский трагизм любви до смерти остается в силе; и решается финальная сцена без шутовства.
Театральный концерн Бориса Юхананова – оазис безграничного эксперимента в самом центре Москвы. На основной сцене ставят худрук, звезды режиссуры и единомышленники Юхананова – не обязательно режиссеры. Так в 2017-м в Электротеатре дебютировал – и как! – композитор Владимир Раннев. На Малой сцене и Электролестнице резвится молодежь – это проект «Золотой Осёл», и независимо от того, насколько ладными выходят его отдельные шаги, ничего столь же интригующего в других театрах нет.
19. Galileo
Минувшим летом опера для скрипки и ученого, коллективный труд физика Григория Амосова и пяти современных академических композиторов открыл Электродвор – не имеющий аналогов в России театральный open air. Чтобы увидеть и услышать «Галилея» придется ждать тепла – оно всегда наступает, и в природе, и в культуре, и в политике; и опера, поставленная с неожиданной для Юхананова сдержанностью, и об этом неминуемом потеплении тоже. А подробно о спектакле – здесь.
20. «Волшебная гора»
Великая хулиганская выходка Константина Богомолова: спектакль по Томасу Манну, в котором нет ни слова Томаса Манна, но есть кашель и божественная Елена Морозова. Публика в шоке и реагирует непристойным поведением. Подробный текст – здесь.
21. «Проза»
«Проза» – это опера Владимира Раннева в постановке автора. Старомодные оперные пуристы иногда бравируют фразой «слушать оперу» – так вот, эту точно нельзя только слушать, её приходится внимательно смотреть Текст повести Антона Чехова «Степь» пропевается – a capella, без какого-либо саунд-сопровождения, чистый союз слова и голосов вокального ансамбля N’Caged. Параллельно видеопроекцией бегут строки рассказа Юрия Мамлеева «Жених»; анимационное видео и живые актеры инкорпорированы в инсталляцию художника Марины Алексеевой. Те, кто следит за современным искусством, наверняка знают её хитрые мульт-макеты. В Элекротеатре миниатюрная коробочка Алексеевой разрастается до внушительных сценических размеров – и это выглядит неописуемо круто. Почти то же самое могу сказать о «Прозе» – это круто и неописуемо.
Два текста конфликтуют, вызывают дискомфорт, создают постоянное – и очень высокое – напряжение, сливаются в нечто болезненное и прекрасное: граница между черной мамлеевской дырой, крепко пахнущей мещанской жутью, и просторной чеховской степью оказывается разомкнута.
22. «На мудреца»
Только в Электротеатре и его бесчинном «Золотом Осле» мог появиться проект режиссера-анонима. Кто сочинил эту версию комедии Островского «На всякого мудреца довольно простоты» – тайна (и я не знаю её разгадки).
Что толкнуло постановщика на такую авантюру – не ведаю (в тексте Островского фигурируют «три анонимных письма» ценой в 15 копеек, но вряд ли дело в этом предприятии шельмы-карьериста Глумова). Вышел же очень неровный спектакль, то стремглав, то, напротив, плавно (как артисты, скрывающиеся под амфитеатром зрительских кресел, лежа на скейтбордах) переносящийся от стиля к стилю; от сочного и сытного представления в традициях «русского психологического театра» – к отстраненной биомеханике или социальному шаржу. Но это и очень обаятельный спектакль; я бы на месте режиссера не стал на поклонах прятаться.
23. Love Machines
Язвительная драматическая поэма левого философа Кети Чухров – самая неожиданная глава проекта «Золотой Осёл», больше похожая на спектакли Центра драматургии и режиссуры в его лучшие (нулевые) годы. Электротеатр обычно пренебрегает повседневностью и тяготеет к «искусству для искусства».
Здесь же дуэт сексуально озабоченных биороботов вторгается в узнаваемую современную Москву, и спектакль Марии Чирковой упражняется в элегантном многоуровневом критицизме современных страт.
Есть и забавный момент самобичевания, исполненного персонажем по имени Брехтианец. Этого человека от театра играет Сегей «Безумный Пьеро» Васильев. Список прегрешений, в которых кается герой, начинается с поддержки ваучеровой приватизации в 1992-м, включает «подсирание Путину» в двухтысячных и последующий «обсёр на Болотной»; венцом же идет недавняя премьера Электротеатра: «В спектакле по роману Томаса Манна «Волшебная гора» нет ни строчки Томаса Манна».
АНАТОЛИЙ ВАСИЛЬЕВ – ДЛЯ ФЕСТИВАЛЯ ИМЕНИ А.П. ЧЕХОВА
24. «Старик и море»
Текст Хемингуэя. Поклон Юрию Петровичу Любимову. Строгий и поэтичный перформанс Аллы Демидовой. Скупость сценических эффектов, парадоксально оборачивающаяся визуальной роскошью.
Первый после ухода из «Школы драматического искусства» и, возможно, последний спектакль Анатолия Васильева в России.
Елютин – человек, лихо адаптирующий для России европейские спектакли-трансформеры: бельгийской группы Ontroerend Goed (в 2017-м – сюрный трип с завязанными глазами Smile Off и ехидное шоу о гримасах демократии «Кандидат») и немецкого коллектива Rimini Protokoll: за променадом с кладбища в небо Remote Moscow последовало путешествие в кабине грузовика Cargo Moscow.
24. «Cargo Moscow»
Сезон Cargo Moscow завершился осенью, будет ли это меланхоличное социально-сентиментальное приключение с участием реальных дальнобойщиков восстановлено в 2018-м, не знаю. Если это случится, непременно прокачусь еще раз и всех пока не охваченных друзей направлю: потому что это прекрасно. Подробно – здесь.
«ЦДР СТАРТ»
В нулевые придуманный Алексеем Казанцевым и Михаилом Рощиным Центр драматургии и режиссуры, «некоммерческая антрерприза», театр дебютов, не имевший собственного дома (большинство спектаклей играли в Центре-музее Владимира Высоцкого), был флагманом и новой драмы, и актуальной режиссуры. Именно в ЦДР свой первый московский спектакль – великий «Пластилин» – поставил Кирилл Серебренников; главную роль в нем играл Андрей Кузичев. Сегодня у Центра аж две площадки – на Беговой и на Соколе, но былой славы нет: переживший несколько организационых пертурбаций ЦДР изрядно маргинализировался и потерял лицо (был момент, когда тут давали «Прибайкальскую кадриль»). Возможно, всё изменится к лучшему под новым художественным руководством Владимира Панкова – актера, открытого всё тем же эпохальным «Пластилином», и основателя коллектива Soundrama (именно в ЦДР случился его убойный дебют «Красной ниткой»). И одна из первых весточек движения к прогрессу – программа «ЦДР Старт», открывающаяся отличным студенческим спектаклем в постановке Андрея Кузичева.
25. «Калека с острова Инишмаан»
Кузичев поставил дико популярную трагикомедию Мартина МакДонаха о «бедном Билли», рванувшем из родной ирландской дыры в Голливуд, со студентами мастерской Евгения Писарева в Школе-студии МХАТ.
Я видел спектакль ещё в Учебном театре, это был как минимум четвертый «Калека» в моей зрительской биографии, но смотрел я его будто в первый раз – так свежо и азартно он сделан.
В конце прошлого года постановка, где заняты уже окончившие курс молодые артисты, вошла в репертуар обновленного ЦДР – незадолго до кинопремьеры нового фильма МакДонаха «Три биллборда на границе Эббинга, Миссури». Надеюсь, что грядущий хайп вокруг фильма скажется и на популярности спектакля. Он – подтянутый, мудрый, бойкий, никаких намеков на инвалидность – более, чем достоин внимания.
