Спектакль Светланы Земляковой меняет жестокость первоисточника на понимающее сочувствие: у Елинек полыхает сочащаяся сарказмом и гневом социальная трагедия, на сцене красивые люди в красивых декорациях изящно играют про несчастную женскую долю.
Театр Наций заботится о комфорте зрителя; это не хорошо и не плохо, но не очень согласуется с резкой, сердитой прозой австрийской писательницы Эльфриды Елинек, лауреата Нобелевской премии по литературе за 2004 год. Даже если вы у неё ничего не читали, возможно, вам знаком один из главных фильмов 2000-х, «Пианистка» Михаэля Ханеке; на обывательском жаргоне – «жесть». В «Любовницах» (1975), третьем романе 29-летней Елинек, пережившей суровое католическое воспитание, череду нервных срывов и вступление в Коммунистическую партию Австрии, марксистский классовый подход венчается с экзистенциальной безысходностью:
в социальных тисках и под мертвящим гнетом духовной пустоты люди превращаются в предметы.
Истории двух героинь, горожанки Бригитты, работницы швейной фабрики по производству белья, ровесницы автора в момент написания романа, и селянки Паулы, 15-летней мечтательницы, из которой родительские побои и деревенская серость еще не вытравили любовных фантазий, рассказываются параллельно: глава – про Бригитту, глава – про Паулу.
Обе хотят одного и того же: выйти замуж, родить ребенка – чтобы привязать мужа и жизнь покатилась по накатанным рельсам, как испокон веков заведено.
Только у Паулы до поры голова еще забита сермяжными романтическими бреднями, и в неотесанной деревенщине Эрихе она видит почти что принца. Бригиттой же движет расчет – ей хочется владеть, иметь и не выпускать, пусть избранник Хайнц – главная надежда на опору и благосостояние – и вызывает у неё ненависть. Как и Сюзи, юная штучка, обучающаяся в женской гимназии: её вторжение могло бы расстроить матримониальные планы Бригитты, если бы не равнодушие чуть более окультуренной девицы в сдобному усатому пошляку Хайнцу.
Спектакль придерживается структуры романа. В прологе все актеры в прозодежде исполняют забавный гимн «Фабрика». После чего начинается гонка Бригитты и Паулы за мужем и счастьем (в самом приземленном понимании – собственный дом, фарфор, холодильник, ребенок; имена героинь возникают на электронных табло – как прозвища лошадей на скачках), и действие разветвляется на две линии. Каждая решена как серия этюдов в мобильных миниатюрных декорациях (художники – Екатерина Злая и Денис Сазонов, ученики Дмитрия Крымова). Этюды, в большинстве своем, изобретательны, остроумны, с юмором; вот, например, на фото ниже, эпизод долгожданного зачатия Бригитты – секс с «хряком» Хайнцем становится едва посильной ношей.
Декорации перемещаются по геометрически выверенным траекториям; сцена расчерчена на квадраты, только шахматной доске ее не уподобить –
для шахматных партий у героев недостаточно интеллекта, их поступки продиктованы родовыми инстинктами и общественными предрассудками.
В интерьерах и костюмах – легкая ретро-стилизация; вообще, спектакль идёт легко, и выглядит нарядно – в разрез с содержанием первоисточника.
В одной из начальных сцен проза Елинек вдруг пропевается – и это очень здорово придумано. Но другой возможности порадоваться тому, как Землякова использует заложенную в тексте музыкальность, не будет; прием отчего-то использован только раз, будто случайно, не получая развития. Зато с настоящей музыкой вышел серьёзный просчёт. Весь спектакль навязчиво сопровождает саундтрек. И к самим композициям претензий никаких (за единственным исключением – латиноамериканской попсы в сцене отпуска в Италии), нормальный, качественный инди-поп.
Только зачем здесь эта бесконечная «Европа плюс»?
Из неуверенности режиссера в способности удержать внимание зрителя, для искусственного разогрева? Со мной вышло ровно наоборот: к финалу песенки изрядно притупили восприятие, отрадой же становились те редкие моменты, в которых действие не подкреплялось диджей-сетом, и получалось услышать героев без помех. Мелодии и ритмы современной зарубежной эстрады затуманили и без того нечёткую режиссерскую концепцию, и спектакль можно было бы счесть актерским тренингом, для которого использовали Елинек – а могли бы Даниэлу Стил или Элену Ферранте. Если бы не сильные актерские работы – на грани с шаржированной, комиксовой остротой, но без плакатной одномерности.
Театр Наций – проектный театр, постоянной труппы в нем нет, но курс «кудряшей», чья дипломная «Шведская спичка» который год держится в хитах, – такая же «визитка» театра, как Евгений Миронов. В «Любовницах» выпускники 2006 года – Елена Николаева, Наталья Ноздрина, Артем Тульчинский – и совсем юная Муся Тотибадзе, уже из нового поколения учеников Олега Кудряшова, работают со своим гитисовским педагогом Светланой Земляковой. Глядя на их первоклассный ансамбль, понимаешь, насколько «Шведская спичка», «Fарс-Мажорный концерт» или второплановые роли в «Сказках Пушкина», «Цирке» или «Синей синей птице» уже малы повзрослевшим артистам. Елена Николаева играет не просто расчетливую самку Бригитту.
Эта роль – снайперская иллюстрация зафиксированной Елинек социальной катастрофы: свободное время, за которое бились сторонники восьмичасового рабочего дня, перестало существовать, по окончании обрыдлой пахоты у швейной машинки начинается не менее изнурительная работа – на строительстве унылого мещанского счастья.
Наталья Ноздрина – Паула, ведёт роль-рассказ об иссушении грёз.
Артем Тульчинский в роли Хайнца, упитанного мастера по ремонту электроприборов с амбициями частного предпринимателя, и Олег Савцов в роли лесоруба Эриха, деревенского любителя моторов и водки, заставляют испытать симпатию к описанным Елинек необаятельным мужским типажам. Приглашенные «взрослые» артисты – Наталья Павленкова и Леонид Тимцуник (у них по две роли – родителей Паулы и родителей Хайнца) – мастерски передают весь бытовой кошмар жизни в клетке патриархальных правил.
В спектакле неприязнь Елинек к персонажам сглажена – и Хайнц не такой отвратительно грузный остряк-самоучка с гнилостным запахом изо рта, и Эрих не такой тупой.
Но причина симпатии к героям не только во внесенных в текст купюрах.
Выбранный в согласии с Елинек дистанцированный метод повествования не слишком располагает к сочувствию: в конце концов, это почти схема, наглядно демонстрирующая, как «отлаженный путь жизни» выхолащивает людей, превращает их в пустую скорлупу. Однако выходит по-другому – не про классовые отношения, не про удушающий общественный уклад, а про бедных, но милых людей.
Мягкая, сострадательная, русская Елинек.