6 августа – ретроспектива видеоарта «Шорохи культурного арьергарда», 7-го – ретроспектива фильмов Дмитрия Трофимова и Анжелы Ашихминой «Реставрация сновидений»: двойной трип в визуальное неведомое.
Программу куратора Алексея Артамонова можно сравнить с диджейским сетом; только вместо треков – фильмы;
ритмизированные подборки для неподвижных танцев – глаз, интеллекта и инстинктов.
Да и глобально не правильнее ли описывать видеоарт, чурающийся традиционных приёмов повествования, как аналог клубной культуры? Первый микс – посвящение Атлантиде узбекского видеоандеграунда, коллекция работ с фестиваля videoART.uz, созданного Олегом Карповым и прошедшего 28 раз с 2007 по 2017 год. Первый день – день реальности, в том числе, и в смысле носителя: все фильмы сняты на цифру в конце нулевых – начале 2010-х. Все так или иначе касаются социальных и культурных проблем, ничуть не теряя в актуальности: лучше ни в политике, ни в культуре, ни в экологии с тех пор не стало. Хотя ничего общего с публицистикой, никакого «прямого действия».
Тон задаёт пролог, «Семь взглядов на среднеазиатский постмодерн» Алексея Улько – полиэкранная нойз-дискотека, где home video, фиксирующие застольный трёп, культурологические бдения, плач о сносе памятника и секс-откровения, дробятся и перемешиваются с сотнями хроникальных кадров в ядерный коктейль. Два фильма Саида/Сида Янышева – дилогия сокровенных наблюдений. «Генерал был...» – спонтанная съёмка почти неразборчивого монолога на ташкентских руинах.
И диковатая юмореска (словно пародия на стиль мастерской Разбежкиной) – ловко подсмотрели за пьяницей, бубнящим на узбекском, русском и русском матерном,
и эскиз о закате империй с музыкой Шнитке в качестве патетической коды (тут в тему вспомнить снижающую пафос цитату из старого подпольного стэндапа Пахома: «Бог Шнитке – нитки»).
В «Андерсене. Последнем письме» закадровым героем становится сам режиссёр; перестроения королевских гвардейцев комментирует его закадровый звонок маме с рефреном «вот вернусь в Ташкент и куда податься, чем заняться».
Из сегодняшнего дня незамысловатый видеоопыт кажется и манифестом «новой искренности», и предтечей резонансной короткометражки Максима Печерского «Год белой луны».
«Люмьеры здесь больше не живут» Умиды Ахмедовой и Олега Карпова – декадентская поэма заброшенности. Снятые камерой братьев Люмьер пасторальные купания – пролог к одиссее по высыхающим вследствие медвежьего вторжения людей водоёмам; чёрно-белая идиллия сменяется картинами не постановочного Апокалипсиса, шаловливые клавиши тапера – нервическим электронным саундом Can.
«В чём концепция этого видео» Александра Барковского – уморительная комедия, с дадаистской невозмутимостью предлагающая ответить на экранный телефонный звонок. Зритель снять трубку по понятным причинам не может (сквозь экран довелось пройти только героине «Пурпурной розы Каира»), и режиссёр пытает вынесенным в название вопросом невинных, ни о чём не подозревающих абонентов.
Пранк как метод рефлексии; ну, в финале навязчивый художник получает инвективную отповедь – как предсказуемую реакцию демократического большинства на contemporary art.
Второй в сете фильм Ахмедовой и Карпова «Вечности заложники» – получасовое наблюдение за утром дворничихи; работа, меняющая регистры восприятия.
Вначале кажется медитацией, потом – абсурдистской комедий про труд и городской пейзаж, ибо размеренные взмахи метлы не несут никакого практического смысла,
наконец – почти непристойным соприкосновением с чужой жизнью. Бесстыдно разоблачителен финальный титр, поясняющий, что «Заложники» сняты на следующее утро после просмотра фильма Виктора Косаковского «Тише» (того самого, где респектабельный документалист наблюдает за жизнью питерского двора в год «зоолетия» из окна своей квартиры).
Второй день – день снов; ретроспектива Дмитрия Трофимова и Анжелы Ашихминой, его постоянного соавтора и модели; вместо цифровой резкости – плёночное мерцание (которое магически действует даже при дигитальной проекции нескольких оцифрованных работ Трофимова).
Трофимов и Ашихмина – большая терра инкогнита;
до разговора с Артамоновым я об этих художниках ничего не знал; потому процитирую куратора.
«Дуэт Дмитрия Трофимова и Анжелы Ашихминой возник в конце 1980-х в Ташкенте на базе местного клуба кинолюбителей, использовавшего советскую производственную базу для занятий экспериментальным пленочным кино. В 90-е художники перебрались в Москву, но хоть по духу работы их и были близки московскому «параллельному кино» и кругу «Сине Фантома», все же они никогда не были полноценной частью этого движения и стилистически всегда стояли особняком.
Их практики куда ближе авангардным опытам 1920-х годов и некоторым визионерским экспериментам американского послевоенного пленочного андерграунда.
Другим заметным влиянием стали 8-миллиметровые фильмы Дерека Джармена».
Название ретроспективы – «Реставрация сновидений» – заимствовано у фильма 1995-го года; без подсказки, определяющей работу как ночные прогулки по Москве, место действия определить непросто. Безусловно, мегаполис выдаёт маркер общества потребления – реклама; среди логотипов фастфудов и фирм бытовой электроники царит слово West.
Но точно также электрическим снам Трофимова подошёл бы и East;
его кадры – даже те, что сняты, не выходя из комнаты, в чёрно-белой аскезе – как пещера с сокровищами «Тысячи и одной ночи».
