Сатирическая пьеса превратилась в резкую, плотскую и изрядно мрачную постановку. Звёздный актёрский состав дополняет неожиданный саундтрек Александра Деспла, совсем непохожий на «мультяшные» мелодии в фильмах Уэса Андерсона.
Парижский господин Оргон (Дени Подалидес) находит Тартюфа под зловеще скрежещущие электронные риффы в ворохе нечистого тряпья. Домочадцы помогают Оргону привести почти бездыханного молодого человека в чувство, снимают лохмотья и омывают нагое тело, возвращая найдёныша к жизни. Спустя несколько месяцев – как сообщают титры – воскрешённый Тартюф превратится в кумира Оргона и его властной мамаши Пернель, заворожённых набожностью и моралью; все прочие члены семьи – жена Эльмира, сын Дамис, шурин Клеант, не исключая и служанки Дорины (Доминик Блан) – видят в Тартюфе обманщика и лицемера; как, конечно, и Мольер.
Но ван Хове открывает спектакль вопросительной надписью «Кто этот человек?»
Тёмная сцена похожа на бункер с нарочито неуместными люстрами-свечами, диковатым приветом от старины эпохи Людовика XIV. Бункер – не бункер, но обстановка нездоровая; то ли дремучее настоящее, то ли уже близкое постапокалиптическое будущее, в котором все мужчины носят похожие деловые костюмы. Игровое поле – небольшой прямоугольник белой бумаги, вынесенный на авансцену. Не дословно, но общей картиной (или, раз речь о киноверсии, на общем плане) «Тартюф» напоминает «Проклятых», спектакль Иво ван Хове по «Гибели богов», открывавший в 2016 году Авиньонский фестиваль.
Казалось бы, Мольер и Висконти, ничего общего,
однако новый «Тартюф» – тоже про распад аристократической семьи.
Кристоф Монтене, играющий заглавную роль, метко сравнивает своего героя с Гостем из пазолиниевской «Теоремы» – мистическим катализатором разрушительных процессов. Мольер высмеивал святош и ханжей, ван Хове, отталкиваясь от влечений мольеровских героев (Оргона – к Тартюфу, почитаемому едва ли не за святого, весьма похотливого Тартюфа – к жене Оргона) говорит о неясных мутациях института семьи. О порой непредсказуемых зависимостях, одолевающих человека. Нет, сатира на святош никуда не делась, и во вселенную Мольера в «Комеди Франсез» «Тартюф» встраивается замечательно – правдоруба Клеанта не случайно играет Лоик Корбери, Альцест из «Мизантропа». Но акценты ощутимо смещены;
комедия приблизилась к антиутопии.
В юбилейной постановке «Комеди Франсез» использован первый вариант пьесы, запрещённой после единственного представления; разрешён был «Тартюф» только через пять лет, после значительной доработки. Причём сатиры в нём не убавилось; ван Хове взялся за текст 1664 года не по причине его политической хлёсткости, а из-за лаконичности. Это вариант на целых два действия короче финального, в нём меньше персонажей (нет, к примеру, дочери Оргона Марианны и нет Валера, «Марианны кавалера», как говорилось у Юрия Любимова, в самом смешном из известных мне «Тартюфов»), он суше, острее, резче и быстрее.
Что подходит замыслу ван Хове, уравновесившему мольеровский слог телесностью:
я не только о двух эпизодах соблазнения Эльмиры (Марина Андс) Тартюфом. Уже первый порнографически бесстыден, и Эльмира у ван Хове отнюдь не недотрога, и в игру с Тартюфом вступает не только из желания его изобличить. В рукопашной сходятся по-бойцовски обнажившие торсы Дамис и Тартюф.
Оргиастически выглядит слияние Тартюфа и Оргона;
не прямой сексуальный контакт, конечно, но и не без рьяного языческого эротизма.
Концентрация энергии в этом соитии так высока, что с Оргона даже маска спадает. Да, забыл сказать, запись трансляции 15 января – уникальная: в этот вечер Дени Подалидеса заставили играть в маске – потому что контактировал с ковид-заражённым. Нарочно не придумаешь такой удачи: абсурдная деталь оказалась даже к лицу персонажу – легковерный наивный Оргон. И антиутопичность происходящего подчёркивает.
