На кинотеатрах амбарные замки, но новые фильмы продолжают появляться – в интернете. Пёс, везущий спасительную вакцину сквозь арктическую вьюгу, Чужой в СССР и потомки Питера Пена – герои первого кинообзора эры карантина. Премьеры цифровых платформ – в рубрике экспресс-рецензий «Текущий репертуар».
«Венди» (Wendy)
Бен Цайтлин, Великобритания – США, 2020
Мальчишка из привокзальной закусочной, сын бойкой официантки, не унывающей вопреки унылой работе и ораве детей (самая младшая, Венди, ещё агукает здесь же, среди залитых кофе и пивом столов), не хочет слышать в свой день рождения, что мечта стать пиратом так и останется мечтой.
Лучше сбежать, чем прозябать в ожидании скучной взрослой жизни – запрыгнуть на ходу в мистический поезд и исчезнуть навсегда.
Спустя годы Венди с двумя братьями-близнецами последуют тем же маршрутом – и окажутся на таинственном острове, где дети всегда остаются детьми, каждый день наполнен только приключениями, а верховодит поселенцами чернокожий малыш Питер, чувствующий родство с добрым морским чудищем – праматерью этой волшебной вселенной. Но у каждой радужной сказки есть свои тёмные стороны – и эта не исключение...
«Венди» – фантазия на темы «Питера Пена», о чём можно догадаться уже по именам ключевых героев. Один из самых ожидаемых (как минимум, в синефильском кругу) фильмов – потому что снял его Бен Цайтлин, громко дебютировавший в 2012-м «Зверями Дикого юга» и с тех пор молчавший. Восторг и разочарование – полярные чувства, которые вызывает новая работа. Я не собираюсь упрекать Цайтлина в самоповторе; в конце концов, если ты снимаешь раз в восемь лет, не зазорно репродуцировать свой стиль и навязчивые образы. «Венди» очень похожа на «Зверей», но в первую очередь выглядит расширенным авторемейком короткометражки «Glory At Sea!». Не страшно: экзальтированная поэтичность и романтизм мира Цайтлина вызывают как раз восторг. Как и неполиткорректное отвращение к старости:
угрозу островному раю несут те, кому не повезло превратиться в седых морщинистых струльдбругов.
Но, будто испугавшись обвинений в эйджизме, Цайтлин второпях сворачивает ребяческую вольницу, комкает и без того не слишком разборчивые, словно пропитанные солёной морской водой и потрёпанные штормовым ветром сценарные страницы и завершает всё предприятие скучной моралью. Подождём, что он снимет в 2028-м.
«Спутник»
Егор Абраменко, Россия, 2020
Октябрь 1983-го года. Два космонавта – Аверченко, беззаботно напевающий свежий эстрадный хит «Миллион алых роз», и Вешняков, чуть более угрюмый, озабоченный неким предстоящим по возвращении на Землю делом в Ростове, – готовятся покинуть орбиту.
Однако что-то идёт не так,
и в казахскую степь близ Байконура приземляются обломки спускового аппарата, труп Аверченко и тяжело раненый Вешняков (Пётр Фёдоров), глаза которого горят нездоровым черным огнём. Офицер КГБ Семирадов (Фёдор Бондарчук) не спешит отправить выжившего героя Советского Союза в Москву – слишком опасно, ведь вместе с Вешняковым на Землю прибыл и «пассажир» – кровожадный инопланетный паразит, использующий человеческое тело как скафандр. В сложном процессе разделения организмов Семирадов обращается за помощью к московскому психиатру – стороннице радикальных методик Татьяне Климовой (Оксана Акиньшина)...
Сказать про то, что «Спутник» – это отчасти «Чужой» в СССР, – почти не спойлер: о новой форме жизни внутри космонавта сообщает уже официальный синопсис (может, и зря). Плюс не тайна, что дебютный полный метр Егора Абраменко (он известен едва выносимой, но, в принципе, адекватной, выполненной в тоскливой рекламной эстетике экранизацией сна Тимати «Капсула») вырос из короткометражки «Пассажир», показанной в 2017-м в конкурсе «Кинотавра». 10-минутный фильм обманчиво начинался как драма о запойном советском космонавте (его играл Артур Смольянинов) и завершался хоррор-анекдотом с участием, опять же, Чужого.
В «Спутнике» есть несколько сюжетных твистов, причём главный, финальный, вообще не связан с основной историей.
Я же останавливаю дозволенные речи где-то на тридцатой минуте фильма, рискуя сделать критику голословной. В первой-то половине всё отлично – и саспенс, и толково воссозданная атмосфера совка (вся – из прекрасно доживших до наших неосоветских дней деталей: казённой деревянной мебели, вертухаев с цепными псами и номерков в гардеробе зловеще безлюдных НИИ), и сочные роли с толковыми киноманскими ассоциациями. Акиньшина на пробежке – почти Клариса Старлинг из «Молчания ягнят», а за прямую цитату из великого фильма Ричарда Викторова «Через тернии к звёздам» – личное спасибо. Сбои – с середины фильма, и, как водится, сбои на уровне сценария, над которым корпел дуэт Олега Маловичко и Андрея Золотарёва, работавших с Фёдором Бондарчуком, сопродюсером «Спутника», над дилогией «Притяжение»/«Вторжение». К «Пассажиру» безупречный сценарий, где и быт, и ретро, и смех, и кровь, писал режиссёр и критик Роман Волобуев – жаль, что к «Спутнику» он, рассорившийся после «Блокбастера» с другим продюсером фильма Ильёй Стюартом, не причастен. Всё же не удержусь: не любите спойлеры – переходите к следующей главе, про «Того».
Хоть убей, не могу понять, каким образом Вешняков, на ночь запираемый в находящийся под видеонаблюдением изолированный бокс, вдруг оказывается на относительной свободе, чтобы, усыпив медсестру, прогуляться с Климовой в морг – без рациональных причин. Большой натяжкой выглядит перерождение главы исследовательской лаборатории Ригеля, классно сыгранного Антоном Васильевым, из соперника в помощника Климовой, легко сдающего своего демонического босса Семирадова.
Хэппи-энда не будет, и это не претензия, такой расклад, хоть и противоречит правилам жанра, вписывается в каноны советского кино.
Но вот мотив с усыновлением внебрачного сына Вешнякова отдаёт дурной лицемерной сентиментальностью; без печальных глаз детдомовского ребенка фильм с ограничением «16+» мог бы и обойтись; чай не «Венди».
«Того» (Togo)
Эриксон Кор, США, 2019
Аляска, 1925-й год. В небольшом поселении, находящемся за 600 с лишним миль от административного центра, бушует эпидемия дифтерии, уносящая детские жизни. Спасение – в вакцине, но доставить её самолетом невозможно из-за невиданной снежной бури.
Вся надежда – на отважного норвежца Леонарда «Сепа» Сеппалу и упряжку его ездовых собак с Того во главе...
Главную человеческую роль в фильме Эриксона Кора, оператора, снимавшего первый «Форсаж», и постановщика ремейка «На гребне волны», играет Уиллем Дефо – и это забавная рифма с «Сибирью» Абеля Феррары, безумным авторским фильмом, где герой Дефо тоже рассекает снежные волны на собаках. Только «Того» отнюдь не безумен, напротив, сделан так, чтобы всех умилять и всем нравиться (отчего и заработал в IMDB рейтинг 8,1). Одно только путешествие, даже сквозь лютую стихию, на 114 минут не растянуть (ведь это не «фестивальный» фильм, где вместо действия можно хоть три часа всматриваться в ледяные узоры), потому примерно половина «Того» отдана флешбекам – истории зарождения дружбы Сепа и неуправляемого щенка, которого бы и «Франциск Ассизский пристрелил». Сеп только Сатаной его и называл, пока не рассмотрел задатки вожака: забавно видеть вполне сатанинского Дефо, несущегося на своей огненной колеснице по трескающемуся льду (и глаза у него такие же дикие, как у подцепившего инопланетную тварь Вешнякова).
Кстати, при желании авторское начало можно разглядеть и в этом продукте Walt Disney Company.
В «На гребне волны» Кор превратил оригинальный фильм Кэтрин Бигелоу – радикальную историю дружбы и одержимости – в высокотехнологичный аттракцион, доведя до полного, фантастического беспредела экстремальные спортивные увлечения персонажей. В «Того» он гнёт ту же аттракционную линию, чуть сдобренную человечностью – пусть и на четырёх лапах.
