Проект TheatreHD представляет новую версию эпического шедевра в постановке Марианны Эллиотт с Эндрю Гарфилдом в главной роли.
«Ангелы в Америке» 61-летнего Кушнера известны широкой публике, прежде всего, в выдающемся телеизложении Майка Николса 2003 года – том самом, где Аль Пачино, игнорируя систему Станиславского, играет полипы в заднице с помощью одного лишь грустного взгляда, а Мэрил Стрип ходит с пейсами.
Между тем, самой недавней значимой театральной постановкой этой двухчастной мега-пьесы был спектакль офф-бродвейского Signature Theatre, с Закари Куинто в роли Луиса и Зои Казан в роли Харпер. Спектакль тот вышел в 2010-м году, на старте президенства Обамы – в то время как нынешние «Ангелы в Америке» оккупируют подмостки Национального в самый разгар первого года правления Трампа. Этот хронологический плейсмент совсем не случаен.
Одиозный адвокат Рой Кон – главный антагонист пьесы и воплощение абсолютного зла в ультралиберальном универсуме Кушнера – был одним из первых менторов начинающего бизнесмена Дональда Трампа, адвокатом-консильери риэлтора в его первых юридических баталиях с мэрией Нью-Йорка в середине 70-х.
Образ Кона, созданный Кушнером – сколь обобщающе-фантазийный, столь и насыщенный высшей художественной правдой – дает шикарную возможность полюбоваться генезисом президентского стиля Трампа.
Космического масштаба самомнение, уверенность в собственной правоте и непогрешимости при полной беспринципности, отношение к реальности как к тотальному шоу-бизнесу, где правду всегда можно подменить нахрапистым симулякром «альтернативных фактов» (и отсюда – вечная война с прессой) – 45-й президент США вызубрил заветы учителя на пять с плюсом.
Премьера спектакля Национального театра совпадает по времени и с другой контекстуально близкой ему медийной историей – продолжающимся сезоном тематических программ BBC Gay Britannia. Как минимум два протагониста спектакля Эллиотт приняли участие и в проекте BBC; что важно – в знаковых ролях. В коллекции ретро-виньеток Марка Гатисса Queers, Расселл Тови (страдающий в браке мормон Джо из «Ангелов»; на фото ниже – справа) наговаривает ироничный монолог молодого актера из 80-х, замученного тайпкастингом и уставшего играть одних и тех же умирающих от СПИДа юнцов на телевидении. В свою очередь, Джеймс Макардл (политически подкованный Луис из «Ангелов») играет одного из любовного дуэта «друзей-однополчан», продирающихся к выстраданному счастью на фоне недружелюбного послевоенного Лондона, в двухсерийном «Человеке в оранжевой рубашке» (на фото ниже – cлева).
Вся эта ветвистая поросль отсылок и совпадений вполне соответствует структуре кушнеровской пьесы – эпической восьмичасовой мистерии (показ спектакля проходит в два вечера), экосистема которой, словно новая «Божественная комедия», охватывает все уровни бытия и предлагает своим персонажам драматургически взаимодействовать не только друг с другом, но и с героями собственной исторической памяти, страхов, галлюцинаций, веры, предсмертного бреда.
Титульные ангелы, представленные в пьесе во всей своей сокрушительной физической – и сексуальной! – мощи, сосуществуют в пространстве спектакля с древним раввином, воображаемым эскимосом, самым старым большевиком на Земле по имени (внимание!) Алексий Антедиллувьанович Прелапсарьянов, духами казненных – благодаря усилиям Роя Кона – советских шпионов супругов Розенбергов, и совсем уж диккенсовскими призраками предков главного героя, больного СПИДом нью-йоркца Прайора Уолтера.
История Прайора – здесь в блестящем, филигранном исполнении Эндрю Гарфилда – является главной сюжетной осью пьесы, на которую концентрически нанизываются ее остальные слои и истории: мнительного экс-бойфренда Луиса, который оставил Прайора, едва узнав о его болезни. Верного друга и сиделки Белиза – острого на язык афро-американца с повадками кабаретной дивы. Соседа по больнице, умирающего от СПИДа Роя Кона. Протеже Роя, молодого адвоката Джо, скрывающего истинную природу своей сексуальности от жены, ищущей утешения в таблетках. Матери Джо, срывающейся со своего гнезда в мормонской столице Солт Лейк Сити, дабы прилететь в эпицентр разврата Нью-Йорк на помощь сыночку, который «сбился с пути истинного».
Запутанный клубок их взаимоотношений и пересечений виртуоз Кушнер, словно питчер Yankees, швыряет в самое пекло первых, рейгановских лет в истории СПИДа, с их ветхозаветным ужасом перед новой болезнью-напастью, растерянностью от жуткого символизма «рака для геев» и растущим списком жертв.
Уникальный микс брехтовского репрезентационного стиля и слезовышибательной мелодраматики а ля Теннесси Уильямс (недаром уроженец Манхэттена Кушнер вырос в Луизиане), «Ангелы в Америке» требуют активизации самых разных средств сценической выразительности. Прежде всего, мощных актерских мускулов в реалистической манере. Работа Гарфилда свалит с ног даже тех, кто оценил его в «Молчании» Скорсезе и у Гибсона в эпике «По соображениям совести»: 33-летний актер (к слову, дебютировавший на Бродвее в «Смерти коммивояжера», предпоследнем спектакле умершего три года назад Майка Николса) демонстрирует чудеса театральной техники и пугающего вживания в нежную шкуру героя.
Переплюнуть демонического Пачино в роли Роя Кона, кажется, невозможно; однако же, главному бродвейскому перформеру наших дней, носителю запредельного театрального дара Натану Лейну это, кажется, удается – его Рой ближе к подлинной чувственной природе реального прототипа, инфернальнее и ярче в своем дуализме смешного и страшного.
Ну а Джеймс Макардл как бы протягивает нити к местечковым предкам самого драматурга, некогда вырвавшихся из-за черты оседлости за океан: его интеллигентный, одержимый политповесткой говорун Луис словно продолжает галерею образов актера, выстроенную им в недавних постановках «Иванова», «Платонова» и «Месяца в деревне».
В свою очередь, от режиссера, берущегося за сценическую реализацию «Ангелов», требуется, главным образом, способность загрузить золотые россыпи психологического правдоподобия в условную театральную среду, где приемная небесной канцелярии и фантазийный Южный полюс смотрелись бы столь же естественно, как больничная палата, спальня и фонтан Бетесда в Центральном парке.
Марианна Эллиотт, автор двух главных коммерческих блокбастеров Национального театра последнего десятилетия – «Боевого коня» и «Загадочного ночного убийства собаки» – легко справляется с этим творческим заданием, периодически пронзая минималистичную неоновую сценографию своего спектакля громкими ударными эпизодами вроде горящей книги или спецэффектной случки Прайора с ангелом. В конце концов, и «Конь», и «Собака» разворачивались в драматургическом измерении, далеко выходящем за рамки «слишком человеческого» (в свою очередь, виртуозная работа кукольников, ожививших фигуру животного в «Боевом коне», пригодилась Эллиотт в создании незабываемого пластического рисунка Ангела Америки). Логично, что в ее заключительной работе в Национальном театре это измерение привело Марианну к «Ангелам».
