Михайлов далеко (пусть и снимает кино всего три года) не дебютант, его седьмой фильм на «Короче» вне конкурса, как большая и праздничная премьера. Выбор – смелый: самый радикальный фильм самого резонансного российского режиссёра две тысячи двадцатых может как завербовать новых фанатов, так и отторгнуть старых.
Первый эпизод – кукольное представление, сказка о царе, исчезнувшей возлюбленной и волшебном ожерелье, которую для полуночной индийской детворы разыгрывают где-то в закоулках Чунара артистичные русские ребята – Марк Эйдельштейн, Мария Мацель, Чингиз Гараев. Реальные люди и персонажи, герои предыдущего фильма Михайлова, мокьюментари «Надо снимать фильмы о любви» – где было как раз про то, как съёмочная группа Михайлова приехала в Варанаси (30 километров от Чинара, если очнуться после выключения из реальности в ночи, никто не повезёт) снимать «Жар-птицу», а дальше всё пошло наперекосяк:
главный артист – Эйдельштейн – влюбился в вебкамщицу,
режиссёр безуспешно пытался вразумить, все много говорили, широкий экран тонул в духоте, вместо одного фильма получался другой. Но стоп, никто не обязан знать предыдущую про хронологии картину Михайлова, тем более и увидеть её пока можно было только на Московском международном кинофестивале. Попробую говорить про новый фильм почти с нуля; почти – потому что даже без знания фильма-предисловия выбраться из вселенной Михайлова нельзя; это безотносительно прямых отсылок к «Снегу, сестре и росомахе», другому фильму Михайлова, где фигурирует религиозная секта, и автоцитаты из спектакля «Ничего этого не будет» в БДТ.
В общем, вслед за прологом перемещаемся в Петербург; сначала – в монтажную, где молодой режиссёр (Илларион Маров) показывает несколько минут будущего проекта критику/фестивальному отборщику (Василий Степанов). Потом – на Каменноостровскую сцену БДТ (туда, где идёт спектакль самого Михайлова): Илларион (или герой Иллариона? нет чёткого ответа; в «Жар-птице» герои носят имена исполнителей, и сказка-ложь и сказка-правда, чистый вымысел и вымысел, основанный на подлинных событиях и биографиях, едины) снимает театр на видео; режиссёром – Виталий Коваленко (конечно, альтер эго Михайлова). Снимает Маров не весь спектакль, а ту его кукольно-танцевальную часть, где играет Саша (Александра Киселёва), справедливо обижающаяся на реплики типа: «Ну ты же танцовщик, а не актриса». Саша вспоминает о матери, которая испарилась много-много лет назад: бабушка говорила, что жар-птицей; по другой, более близкой реальности версии, мама улетела не к Коньку-горбунку, а в секту.
Саша подкалывает Иллариона, мол, что, поедем с тобой в Индию, сделаешь док про поиск и секты?
И они действительно едут в Индию, где их дороги скоро пересекутся с теми самыми затерянными в индийских звёздах русскими ребятами, что веселят детвору (и никогда не репетируют свои уличные спектакли; нельзя прорепетировать важное).
В общих чертах как-то так; впрочем, описывать словами «Жар-птицу» – гиблое дело;
сюжет, вернее, несколько сюжетов – про театр, про кино, про шаманов и квест «Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети» – не острый, непрочный;
не мелодрама, не триллер, не история призрака; с элементами и того, и сего, и ещё много чего, но в рамки не укладывается. Короче, это редкий фильм, которому не к лицу слова. Михайлов (у которого есть камео – ночной странник, своими шагами смущающий главных героев) подбрасывает как точную, так и мнимую трактовку: когда режиссёр Илларион говорит, что делает фильм из трёх слоёв – документального, сновидческого и ритуального. И док, и ритуалы – всё часть великого сновидения; которое может и зачаровать, и оттолкнуть; я вот растаял и смотрел «Жар-птицу» как лучший фильм года; потом столкнулся с другими мнениями – и ладно, как должно быть «правильно», «на самом деле» – никто не знает; кино (как и театр) – не купюра в тысячу рупий. Или какие там самые крупные банкноты в ходу в грязной и манящей чудесной стране? И есть ли они вообще? про деньги – совсем не туда; вот и Хаски, герой одной из побочных историй отвлекающегося-увлекающегося-парящего фильма, говорит, как дёшево жить у мутных и нездешних вод Ганга.
«Жар-птица» – первая работа, где Михайлов отказывается от литературы; в определённом смысле – первый его Фильм, а не экранизация текста. От писательского бэкграунда – только титры-виньетки, деление на главы, длинные и короткие, отмеряющие время – «За день до спектакля»; назначающие новых геров; задающие формат – «Репетиция».
Всё остальное – абсолютное кино, чистый свет.
Контровой свет – питерских театральных софитов. Мотоциклов, рассекающих похожие на декорации лабиринты индийского города. Ночных палаток, где волшебные ожерелья – по 50 рупий, бери не хочу. Свет лиц. Не, можно казённо написать, что Алексей Родионов – постоянный оператор Михайлова – здесь как стопроцентный соавтор; и можно поэтично припомнить огонь погребальных костров – мол, тоже свет, но Михайлов-то про жизнь; и тысячи ещё слов можно использовать. Только не стоят они ничего; блекнут перед «Жар-птицей».
