На 5-м фестивале Cifra, который открывается в Москве 27 марта, – 5 новинок. У каждой есть свои предшественники. В четвёртом выпуске рубрики «Кинокарта» – 13 фильмов, которые стоит посмотреть как экспресс-курс по венгерскому кино.
На мой взгляд, в Венгрии вообще нет плохих фильмов.
Или от меня они прятались, но всё произведенное и в Буде, и в Пеште, и в любых других географических мадьярских точках – хоть «фестивальное» кино, хоть коммерческие комедии-пародии-детективы, предназначенные, главным образом, для внутреннего рынка, студенческие ли зарисовки, работы мэтров, что ни припомни – всё хорошо. Но раз уж нельзя объять необъятное, ограничусь этими 13 названиями; из недавних времен, когда Венгрия была самой либеральной страной Варшавского договора, и из новой капиталистической эпохи.
Это не рейтинг, фильмы расположены в произвольном порядке. А начинается список, как и фестиваль Cifra, с мультфильма.
1. «Восточный парк» (Nyócker!) Арона Гаудера, 2004
Для большинства советских синефилов, родившихся в последней трети ХХ века, первым венгерским фильмом была мимимишная сказка про лисёнка Вука.
Новое поколение тоже может начинать с анимации – но совсем другого рода: «Восточный парк» (он же «Восточный район») – пацанская фантастика об обитателях горячего района Йожефварош. Антиполиткорректный хит нулевых, о задиристых качествах которого лучше всего говорит тот факт, что в России «Парк» озвучивал Сергей Шнуров.
Ну а пример крутой венгерской анимации наших дней – авантюрная галлюцинация «Ограбление по Фрейду», фильм открытия фестиваля Cifra.
2. «Время останавливается» (Megáll az idö) Петера Готара, 1982
Один из лучших фильмов мира про время мечтаний и потерь; повесть взросления, пришедшегося на странное время – после поверженной революции 1956-го и перед всемирной молодёжной бурей 1968-го. Петер Готар складывает своё «Время» из обычных для ретро-фильма модулей – первые любовь и бухло, семья и школа, желания и неприятности. Но достигает редчайшего взаимопроникновения частного и эпического. Ясный и острый фильм о переходном возрасте как маленькой проекции больших исторических перемен.
Венгерские режиссёры вообще очень сильны в сплетении «личного» и «общественного»; свежий пример, посвященный становлению уже постсоциалистической Венгрии – экшн-байопик «Грабитель Виски», который участвует в 5-й «Цифре».
3. «Любовный фильм» (Szerelmesfilm) Иштвана Сабо, 1970
Первый цветной фильм Иштвана Сабо, уже снявшего абсолютный шедевр «Отец». Отправная точка – путешествие молодого человека к некогда очень близкой подруге, эмигрировавшей во Францию 10 лет назад, после «событий 1956-го». Только не ждите линейного сюжета: Сабо понимает, что самый подходящий способ для рассказа о прошлом и настоящем – калейдоскоп вспышек и ассоциаций; свободное плавание по волнам памяти.
4. «Счастливые дни» (Szép napok) Корнеля Мундруцо, 2002
Первый фильм, принёсший международное признание Корнелю Мундруцо, нынешнему каннскому любимцу и одному из самых оригинальных европейских режиссеров наших дней (причём его оригинальность распространяется и на театр). Событий в кадре всего ничего – отсидевший пару лет в колонии восемнадцатилетний Петер кантуется в прачечной у сестры, купившей за 3000 евро ребенка знакомой блудницы Майи, покуривает травку с корешем, плещется в бассейне и стиральной машине, походя ухаживая за той самой Майей. Драматические всплески сведены к минимуму, нервы фильма не оголены, но безостановочно раздражаются изнутри; здесь ноющая боль не подвержена анестезии. И уже в этой ранней работе Мундруцо проявляет свой дар кинохудожника: полунищий быт обитателей социального дна обращается в кадры божественной красоты – почти такие же впечатляющие, как в «Спутнике Юпитера», входившем в наш рейтинг лучших фильмов 2017-го.
5. «Воспоминание о курорте» (Herkulesfürdöi emlék) Пала Шандора, 1976
На 5-й «Цифре» – российская премьера нового фильма 79-летнего классика Пала Шандора «Бродячие артисты», веселящий, карнавальный фильм о главном – творчестве, свободе, любви. Шандор всегда изумительно несерьёзно высказывался по самым серьёзным вопросам; его «Воспоминание о Геркулесовых водах» (так фильм называется в оригинале) – и тонкий трагический фарс, и изощрённая декадентская элегия о крахе Венгерской Советской Республики 1919 года. Главный герой – комиссар Янош (отчасти списанный с реального коммуниста-революционера, апологета красного террора Тибора Самуэли), прячась от белого террора, переодевается женщиной и устраивается медсестрой в буржуйский санаторий для страдающих ревматизмом и туберкулезом – обманчиво тихое место.
6. «Вера Анги» (Angi Vera) Пала Габора, 1978
Ещё одна частная биография на фоне большой (и довольно гнусной) истории ХХ века: драма о недалекой и искренней медсестричке Вере, чей активистский пыл берёт в эксплуатацию государство. Немного мелодрама, почти комедия, только леденящая кровь: механизмы общественной манипуляции человеком фильм фикисрует с беспристрастностью учебника физики.
7. «Таксидермия» (Taxidermia) Дьёрдя Палфи, 2006
Киноверсия рассказов Лайоша Парти Надя, почитаемого на родине за венгерского Маркеса, хотя у нас-то первая ассоциация – Владимир Сорокин. Судите сами: в самом начале герой открывающей фильм новеллы, денщик Морошгованьи, кончает огнём, а минут 20 спустя совокупляется с разделанной свиньёй, за что получает офицерскую пулю в затылок. И это – цветочки; Палфи (его «Свободное падение» мы показывали на «Цифре» 2015 года) – сюрреалист с роскошным и специфическим чувством юмора.
8. «Туринская лошадь» (A torinói ló) Белы Тарра, 2011
Последний фильм мастера долгих и медленных чёрно-белых киномедитаций; эта фиксирует неотвратимое наступление апокалипсиса, предупреждающего о себе зловещими деталями. Тайный хоррор о шести последних днях Земли – через камерное повествование о жизни старого крестьянина, его дочери и лошади, избитой на глазах Фридриха Ницше туринским возничим.
9. «Просто ветер» (Csak a szél) Бенце Флигауфа, 2012
Резкое гиперреалистическое кино, основанное на реальном случае: истреблении цыганских семей. Камера внимательно и, кажется, беспристрастно, не стремясь вызвать сочувствие, наблюдает за героями – школьник-пацан, его старшая сестра, мать, гнущая спину на двух работах, дряхлый дед; то, что этот день станет их последним днем, предопределено с самого начала. Бенце (до этого фильма он подписывался как Бенедикт) Флигауф прославился эсхатологическими притчами-фантазиями «Млечный путь» и «Лоно» – оба фильма кажутся бесконечно далекими от «Ветра». Но изменился только стиль: Флигауф и оставаясь реалистом способен за полтора часа показать, как разрушается целая вселенная.
10. «Звёзды и солдаты» (Csillagosok, katonák) Миклоша Янчо, 1968
Миклош Янчо – изобретатель удивительных «фильмов-танцев» о революции, её хмеле и яде. Революция как поэзия, революция как метафора вечного обновления, революция как символ вечного движения – кровавого, но и спасительного – центральная тема Миклоша Янчо, великого венгерского режиссера. А точнее сказать, революционера от кино. Камера Янчо до бесконечности и головокружения совершает пируэты, физически вовлекая в действие. В своих легендарных работах 70-х – «Агнец божий», «Пока народ еще просит», «Венгерская рапсодия», «Аллегро барбаро» – он говорил о венгерских восстаниях, используя особый киноязык – парящий и вальсирующий. Выбрать один главный фильм – сложно; был велик соблазн выделить грандиозную секс-эскападу 1976 года «Частные пороки, общественные добродетели». Но она формально не относится к венгерской кинематографии, будучи копродукцией Италии и Югославии.
На «Звёздах и солдатах» я остановился из патриотических соображений: это самый странный кинематографический экзерсис о гражданской войне в Советской России; копродукция с СССР; фильм с участием Никиты Михалкова и Сергея Никоненко.
Важно и то, что это чёрно-белый фильм: венгры по-прежнему как мало кто умеют работать с этим форматом, что подтверждает участвующий в фестивале Cifra нестандартный байопик «Кёртис».
11. «Нарцисс и Психея» (Nárcisz és Psyché) Габора Боди, 1980
Мегаломанская – длиной в четыре с половиной часа – кинопоэма от эксцентричного фантазёра и романтика с трагической судьбой: Боди покончил с собой в 1985-м, в возрасте 39 лет. Мифологические герои перенесены в XIX век и сыграны интернациональным дуэтом – испанкой Патрисией Адриани и немцем Удо Киром. Удо смешно рассказывал об истории отношений с Габором: «Я встретил его там же, где и Триера – на фестивале в Мангейме. Посмотрел его фильмы, и они произвели на меня сильное впечатление, неожиданно удивили, потом мы встретились, поговорили, и Боди предложил: «Давай сделаем фильм вместе». Я ответил: «Заметано». Через два месяца я оказался на съемочной площадке, не зная ни слова по-венгерски. Был сочельник, помню, что мы крепко выпивали с каскадерами. Вот так и сделали наш первый телефильм». Эстетствующий кинороман «Нарцисс» стал для Кира и Боди третьим (и последним) совместным проектом.
12. «Скорпион ест Близнецов на завтрак» (A skorpió megeszi az ikreket reggelire) Петера Гардоша, 1991
Драмы и комедии про быт – не самая фестивальная, «лунная» сторона венгерского кино, но без них кинокарта вышла бы смазанной. На фестивале Cifra, например, есть микс ромкома и мюзикла «Гастрономия любви» – не шедевр, но жутко обаятельный. У фильма Петера Гардоша (его последнюю на сегодня работу «Предрассветная лихорадка» мы показывали на фестивале Cifra в 2016-м году) гениальное название; речь, конечно, о знаках Зодиака, и герои здесь – супруги, а не каннибалы.
13. «Адриенн Пал» (Pál Adrienn) Агнеш Кочиш, 2010
Реальная сенсация 2010-го, заставившая запомнить непростое имя Агнеш Кочиш. И не забыть его, несмотря на то, что за все прошедшие с каннской премьеры «Адриенн Пал» годы она так и не закончила свой следующий фильм «Эдем» (вдруг таки увидем в 2019-м?). В течение двух с лишним часов экранного времени толстая медсестра Пирошка из отделения для умирающих стариков ищет подругу детства, Адриенн Пал. Поиски будто сгинувшей к черту Адриенн, ставшие для Пирошки наваждением, бессмысленны – как бессмысленна и ее работа: старики всё равно умирают, сколько бы усилий для их реанимации не предпринимали венгерские доктора. Ломаная кривая на кардиологическом мониторе неизбежно превращается в прямую линию. Однако Кочиш делает фильм не о тщете всего сущего и экзистенциальной безнадеге, наоборот. Мы все умрем – но пока мы живы; если надо причину, то это причина. Слово «катарсис» звучит слишком пафосно для этого нарочито приземленного и мало похожего на античную трагедию фильма. Однако именно о таком очищении через страдание и говорил Аристотель.
А страстная итальянская песня Bambola на титрах напоминает о двух других (уже не венгерских) шедеврах новейшего времени – «4 месяца, 3 недели и 2 дня» и «Лурд», авторы которых тоже выбирают для финала эстрадные хиты: именно в этих «низких» песенках можно расслышать тот метафизический гул, что большие режиссеры находят в повседневности.
