Футуристическая опера в пяти временах играется в Чёрном зале Новой сцены и рассчитана не больше, чем на тридцать зрителей. Но именно уникальные камерные спектакли погружают в настоящий петербургский театр.
Я ничуть не хочу преуменьшить значимость блокбастеров, идущих на основной сцене Александринского (или в Большом и Малом драматических театрах СПб). Но это – как квадрига Аполлона над колоннадой здания Росси или военные парады на Дворцовой; о глубинной, потаенной, мистической жизни театра и города лучше узнаешь по спектаклям, что не бросаются в глаза. Когда-то под крышей Александринского игралась «Муха» актера и режиссера Олега Еремина, жутковатая фантазия по мотивам Бродского, а в театре на Литейном разыгрывали «Квартирник» по песням Хвоста – вот драгоценности, которые память хранит до сих пор. Теперь в ней поселился и «Солнца ьнет» –
самый сложноустроенный из всех тайных шедевров петербургского театра;
антиутопия по мотивам Маяковского и русских футуристов (отсюда орфографические странности в названии), спектакль космического масштаба – несмотря на крошечное игровое пространство. Или даже благодаря ему. Чтобы объяснить, как он действует, приведу пример из рок-культуры. Вы наверняка знаете про немецкую группу Rammstein (не чуждую, кстати, ни антиутопиям, ни футуризму) и их шоу, полные задора и огня, самое то для стадионов. Но однажды в Москве, когда стадионный концерт уже-не-вспомнить-по-каким-причнам сорвался, Rammstein перенесли своё шоу в клуб «Б2», который размером примерно с Новую сцену Александринского. Вот «Солнца ьнет», хоть и обходится без открытого огня, производит похожее впечатление – уносящего в запределье сценического устройства с реактивным двигателем (фотографии, увы, не передают атмосферы).
Я пришел на спектакль, ничего не зная заранее – кроме имени режиссера: о дебюте Антона Оконешникова в Александринском, спектакле «Двенадцать», я писал, подводя театральные итоги 2016 года. Обнаружив, что зрителей рассаживают на небольшую платформу, предположил, что будут нас катать – не ошибся, но, как оказалось, и близко не догадывался, насколько захватывающим окажется этот, в принципе, не самый головоломный аттракцион. В прологе девушка из маленького телевизионного монитора приглашает в путешествие по пяти временам; на старт, внимание, темнота опускается, победители (обитатели планеты, в которую, вероятно, превратилась революционно преображенная Земля) начинают фольклорные камлания, инспирированные «Победой над Солнцем» Крученых и Хлебникова; платформа трогается. Прихотливая траектория движения, взаимодействие машинерии и пластики коллективного актерского тела (хореография Алексея Салогуба), лучи, вспышки и мерцания световой партитуры (художник по свету Игорь Фомин) – у «Солнца» удивительная архитектоника;
геометрия и танец, искусство и техника, наука и музыка. Фолк и архаика, тени забытых предков и фантастика, русский авангард и кругозор современного человека, знакомого с Брэдбери и комиксами Marvel.
Пожалуй, ничего столь же красивого и перехватывающего дыхание я в этом году в театре не видел – и поэтому нарушаю общепринятое правило рецензировать только новинки. «Солнцу» уже год, посмотрев спектакль с опозданием, я возмутился его отсутствием в номинантах на «Золотую Маску» и устроил допрос подруге, работавшей в экспертном совете. Она объяснила, что спектакль «подавался» в музыкальной категории, хотя на оперу не похож, что правда – вокальные инсталляции (музыкальный руководитель – Иван Благодёр) и саунд-дизайн Даниила Коронкевича (он же изобрел музыкальную машину-циклопа, временами вторгающуюся в «бессолнечное» кружение) здесь – часть театральной картины постапокалиптического мира, но не самостоятельное музыкальное произведение. А для того, чтобы попасть в номинацию «Эксперимент», «Солнцу», показанному осенью 2017-го, не хватило отлаженности: моя собеседница словно бы другой спектакль описывала – какой-то аварийный «Аполлон-13»: и голоса техслужб мешали сосредоточиться, и платформа под ногами актеров путалась; в итоге, свалила всё на театр, мол, нечего было звать на неготовый спектакль.
Как бы там ни было, сейчас «Солнца ьнет» функционирует идеально. Я увлекся аттракциоными моментами, но и по смысловому наполнению это очень интересная вещь – неортодоксальная рефлексия кровавой русско-советской истории, спроецированная на залихватские фантазии мечтателей-авангардистов. В Александринском была «Земля» Максима Диденко и есть «Чук и Гек» Михаила Патласова (о нём немного в этом эпике, посвященном прошлогодней «Золотой Маске»), спектакли, которые, каждый по-своему, опрокидывают современность в тоталитарное прошлое. У Оконешникова получилось неожиданнее всех. Мне не хочется заниматься анатомическим театром – расчленять пятиактное представление на эпизоды и мелочно описывать победителей, их жизнь без Солнца, ритуально-жертвенный День Победы и распятие Последнего Человека с поэмой «Хорошо!» на устах.
Прибегая к физическому воздействию, Оконешников и его команда рассчитывают на иррациональное ощущение гибнущего мира, путь в которой вымостили самые дерзкие и благие намерения.
Одна из ассоциаций, которую вызывает стая изможденных покорителей мира (в костюмах художника Елены Жуковой – и тлен, и эхо сверхчеловеческих мечтаний, и русский авангард, и каторга), – инопланетный народ из «Книги Странных Новых вещей» Мишеля Фейбера, гуманоиды, вдруг воспринявшие земное христианство. Этих тоже вела вера. Но последнее, что можно приписать «Солнцу», – дидактика; мол, будьте осторожны; революционный сон заканчивается катастрофическим пробуждением. Это не урок истории и лишь отчасти посвящение «Победе над Солцнем», неведомому и легендарному спектаклю начала ХХ века. «Солнца ьнет» – умный жанровый театр; музыкальная антиутопия в движении; движение – жизнь.
