Хроника объявленной смерти и уголовное дело 70-летней давности устрашили конкурс 70-го МКФ в Локарно. В то же время на Пьяцце Гранде официально отметили юбилей фестиваля.
В Локарно слова не расходятся с делом: в маленький фильм, смонтированный из архивов RSI для праздничного вечера, вошли кадры с каждым куратором (меня растрогал Марко Мюллер – такой молодой; ну и, конечно, Оливье Пер в неизменно белом костюме, человек, руливший фестивалем с 2010 по 2012-й – из-за его curator's choice я и стал ездить в Локарно) и каждый говорил о Локарно как о фестивале открытий, свободы и фильмов, способных удивлять. Логично, что особым гостем церемонии стал Александр Сокуров. В коротком спиче он признался, что Локарно – часть его жизни (с триумфа «Одинокого голоса человека» началась международная слава режиссера), а душа этого фестиваля и есть кинематограф.
Речь Сокуров завершил троекратным ура: «Виват, Европа! Виват, Локарно! Виват, синема янг пипл!»
Young – ключевое слово для фестиваля; не сочтите за шутку – среди публики-то очень много очень пожилых, но и очень активных moviegoer'ов.
И в конкурсе молодежь соревнуется с классиками – только что друг за другом прошли фильмы мастеров неигрового кино Ван Бина и Трэвиса Уилкерсона. Тем не менее, молодая энергия – то, что есть почти в каждом локарнском фильме, независимо от возраста постановщика и действующих лиц.
«Госпожа Фанг» (Mrs. Fang) Ван Бина кажется образцом того самого чистого документального кино, об отсутствии которого я заявлял в предыдущем репортаже.
Ван Бин – один из самых известных документалистов мира – похож на бесстрастного хроникера действительности. В его фильмах присутствие автора будто сведено к минимуму: вот вам кусок жизни как она есть, сырой, необработанной.
Но многотысячная фестивальная аудитория предельно внимательно воспринимает этот шмат жизни, потому что он подписан Ван Бином, китайцем, не говорящим ни на каком языке, кроме родного, и погружающем в бурлящую, неуютную и часто шокирующую среду своей страны как в родную.
Новый фильм – страшный по определению: про смерть; однако же лишний раз подтверждает, что если приблизиться к реальности вплотную, страх отступает и уступает место конгломерату других, более сложных чувств.
Первые, открывающие фильм кадры с госпожой Фанг сделаны в 2014-м; спустя два года героиня, превратившаяся в подобие мумии с распахнутым в жутком оскале ртом, умирает от запущенного Альцгеймера. Собственно, ее агония в шумном и не сильно скорбящем семейном кругу – главная составляющая фильма. 
Плюс бытовые сцены с участием родственников, в основном, кадры рыбалки, в которой улов собирается с помощью подсоединенных к аккумулятору сеток. В сам момент смерти камера Ван Бина отворачивается, а эпилогом – спустя три недели после кончины госпожи Фанг – неожиданно оказывается этот странный рыболовецкий ритуал.
Ничего не придумано, но реальность под параноидально пристальным взглядом режиссера обретает почти фантастические черты. А героиня остаётся в памяти живой.
«Интересно, кто стрелял?» (Did You Wonder Who Fired the Gun? – в название вынесена строчка из песни Фила Оукса) Трэвиса Уилкерсона – пример совсем другого документального кино: интимистского, схожего с дневником и публичной исповедью.
Притом, это политический фильм – о южноамериканском расизме, разновидности того ползучего, питающегося консервативными теократическими ценностями фашизма, что, кажется, никогда не пройдёт.
Фашизма, крепко стоящего на семейном фундаменте и внимающего голосу крови (а «кровь – это хороший клей», как говорит курдский активист Хеваль Мазлум в изощренном политическом киноэксперименте «Форт безумцев»/Le fort des fous из конкурса «Режиссеры настоящего»). Уилкерсон словно следует старой песне Nautilus Pompilius «Я просто хочу быть свободным и точка, но это означает расстаться с семьёй» – и заводит дело на прадеда.
Уилкерсон заявляет свой проект как расследование – преступления, совершенного прадедом в 1946-м. В самом начале Уилкерсон вспоминает Харпер Ли, чья смерть совпала с завершением многолетней работы над фильмом, и её роман «Убить пересмешника», в великой экранизации которого Грегори Пек сыграл благородного адвоката-южанина, защищающего негритянского парня, обвинённого в изнасиловании.
Создавая эталонный образ Аттикуса Финча, девчонка из Алабамы ориентировалась на своего отца. История, рассказанная Уилкерсоном, зеркальна: его прадед – убийца, застреливший чернокожего; убийца, погордившийся тем, что ни дня не провел в тюрьме.
Расследование Уилкерсона уязвимо: годы сидения в библиотеках и раскопок семейных архивов внятных результатов не принесли; свидетельских показаний – раз, два и обчелся; да и с камерой во время работы Уилкерсон определенно расставался слишком часто.
Вот он рассказывает, как обитатели крошечного городка в Алабаме вдруг узнали его и потом преследовали до ближайшего дайнера – нет, чтобы снять угрозу на видео. Увы, Уилкерсон обходится стоп-кадрами дряхлого города.
В других случаях он подвергает эффектным цветовым метаморфозам кадры из «Убить пересмешника». Вот это и есть подлинный результат расследования – завораживающий киноколлаж, уравнивающий политическое высказывание и визуальную поэзию.
Велика вероятность, что на 70-м фестивале в Локарно победит документальное кино. Игровое (за исключением моих любимых «Хороших манер») смотрится бледнее. Даже такое тонкое и умное, как «Мадам Хайд» (Madame Hyde) Сержа Бозона с Изабель Юппер в роли учительницы физики, преподающей в школе, где этнические французы – почти физическая аномалия. Грустная комедия обыгрывает мотивы «Доктора Джекила и мистера Хайда» (удар током приводит к перерождению презираемой учениками мадам в опасную электрическую женщину) и неожиданно серьезно для франтоватого Бозона говорит о научном рационализме как единственно возможном лекарстве против социальных конфликтов.
И совсем теряется на фоне дока такое кино, как «9 пальцев» (9 doigts) – эстетское, инфантильное и бессмысленное упражнение в нуаре от Ф.Ж. Оссанга, панка по духу и графомана по природе своего режиссерского дара. Ну право, зачем полтора часа наблюдать за красивыми черно-белыми брожениями героев, перевозящими полоний в трюме корабля-призрака, когда рядом – настоящее?
Впрочем, обойдусь без прогнозов, тем более, я пока не видел несколько интригующих работ, включая второй китайский фильм в конкурсе, «Глаза стрекозы» Шу Бина, целиком сложенный из кадров, записанных камерами видеонаблюдения. Локарно – фестиваль, который умеет удивлять.