Хрупкая и острая работа облекает очень страшные вещи в форму изящной «бродилки». «Вторая премьера» – на фестивале «Брусфест» в ноябре.
Птиц я не люблю; раньше так просто боялся. В детстве отворачивался от телевизора, когда там появлялась сова из заставки «Что? Где? Когда?»; покрывался холодным потом, если из подушки выбивалось перо. С годами ужас притупился, но когда в Венеции избавились от голубей на Сан-Марко, воспринял это как подарок.
После «Университета птиц» я даже на грязных уличных голубей – «крыс с крыльями» – смотрю иначе; без неприязни и с сочувствием.
Кто бы про такой результат сказал, ни за что не поверил бы; да и утверждать «театр сделал меня лучше» – это ж хуже чем ругаться в три господа бога мать. Но «Университет птиц» настройки восприятия действительно изменил – деликатно, опираясь не на дидактику, а на красоту. И говоря о трансформации взгляда, я не только своё новое хорошее отношение к пернатым имею в виду; это, скорее, побочный эффект уроков «Университета».
Обращаясь к истории птиц, их языку и месту в культуре двуногих, «Университет» занимается человеческой историей – с её тёмными страницами террора, колонизации, переделки мира.
И добивается в итоге любви – к искусству и природе, к птицам и людям.
Театр Взаимных Действий – коллективный псевдоним группы художников и режиссеров, объединяющий Шифру Каждан, Лёшу Лобанова, Александру Мун и Ксению Перетрухину.
«Университет птиц» – их третий проект, поставленный в каменном лабиринте Боярских Палат СТД. Первым был «Музей инопланетного вторжения», адаптировавший в «бродилку» сюжет «Войны миров» Герберта Уэллса. Вторым – «Правдивая и полная история Джека Потрошителя», посвящённая полумифологическому лондонскому душегубу; затейливая комбинация документального и сказочного театра, социоисторического исследования и гиньоля; в конечном счёте – мощное гуманистическое высказывание, снимающее с Потрошителя лавры суперзвезды и обращающее внимание на его жертв; своего рода, восстановление справедливости. На расстоянии, в оптике «Университета птиц», видно, что оба спектакля, при всей непохожести, были о насилии – и превращались в индивидуальное средство защиты от него: с помощью коммуникации, осмысления, перевода фантастических и реальных катастроф на художественный язык.
«Университет» – работа, сделанная своими руками; кроме вклада четырёх «основоположников» Театра Взаимных Действий, есть саунд-дизайн Алексея Наджарова и живое исполнение – вокал, фортепиано, лёгкое взаимодействие со зрителями – Ольги Власовой и Натальи Соколовской.
Камерный-камерный спектакль, который негромко, вполголоса, ласковыми доброжелательными прикосновениями затрагивает болевые точки – и становится целебным средством.
Если собираетесь посмотреть и не хотите знать детали заранее, дальше читать не стоит – совсем отмолчаться о том, из каких факультетов складывается «Университет», я не могу.
В первом зале – хор скворечников. Аудиоколлаж из песен, стихов и радиопостановок запускает воспоминания; конечно, ностальгические – это всё проверенный культурный слой, уютное прошлое.
Но, если вслушаться, различишь и «Гадкого утёнка», которому до превращения в лебеди досталось несказочно.
В следующем пространстве Боярских Палат прозвучит реквием по исчезнувшим видам птиц.
Вообще, Театр Взаимных Действий чурается всякой выспренности;
пафос литургии под сводчатыми потолками боярских катакомб лишён религиозного высокомерия,
сглажен отсутствием дистанции со зрителем и стилизованным примитивизмом картин в старинных деревянных наличниках. На картинах – птицы, которых больше нет даже в Красной книге; про дронта я знал – благодаря ижевской электронной группе «Самцы дронта», но за сотни лет активного освоения планеты с её поверхности исчезла ещё дюжина видов. В пёстрых, обманчиво игривых комиксах – пласты истории насилия и подавления; быстрого взгляда достаточно, чтобы осознать.
Потом – школьный класс с партами, на которых и трогательные предметы из того самого, «общего советского» прошлого – деревянные орлы, фаянсовые синички и прочие умещающиеся на ладони игрушечные птички-невелички; и здесь же – напоминания о реальности, где в промышленном порядке вещей – болезненное отсечение клюва у сельскохозяйственных птиц.
Вы весело, под кадры, проецируемые милым архаичным кодоскопом, разучиваете птичьи трели, а текст на столе напоминает про кровь и истребление.
В предпоследнем пространстве спектакля исполняется дивная «Воробьиная опера» – с документальными кадрами-шокерами, зафиксировавшими массовое уничтожение воробьёв в маоистском Китае; за фасадом утопии – обыкновенный ад. Этот контраст между лирикой и жутью – мощный энергоноситель; топливо, обеспечивающее спектаклю размах крыльев.
Крылья тоже будут;
такие же простые, как и весь реквизит, то есть, учебный материал «Университета» – и при этом абсолютно настоящие. Как и возможность на 70 минут оторваться от нескладно и несправедливо устроенной земли.
