«Женская» версия играет мускулами, закатывает истерики и вышибает мозги (героям). «Мужская» – всё больше усмехается (иногда цинично, иногда – печально). У каждого свои девяностые.
Заглавная героиня «Маши» (Анна Чиповская) поёт на ресторанной эстраде Cheek to Cheek и вспоминает детство, когда маленькая Маша (Полина Гухман) любила джаз, смеяться, мальчика чуть старше и взрослого дядю по прозвищу Крёстный (Максим Суханов).
Дядя держал боксёрский клуб и половину провинциального города – до всего не добрался, мешали разборки по маслозаводу.
Захватить вторую половину было вопросом времени – Крёстный бы, не поморщась, положил всех конкурентов, но сложилось так, что родные и близкие Маши стали его жертвами раньше...
«Печень, или История одного стартапа» Ивана Снежкина – про трёх товарищей-старшеклассников: Лёша (Евгений Егоров), Вова (Даниил Вахрушев) и Мамед (Мурад Ахмедов) – без двух недель выпускники. Но получение аттестата под угрозой – учиться парни не мастаки.
Так к чёрту образование, если свой бизнес можно открыть и самоучкам, начитавшимся американских книг.
Подворачивается и «стартовый капитал» – печень, которую должны пересадить Ярику (Георгий Кудренко), брату-инвалиду Вовы: на орган быстро находится покупатель – подыхающий от гепатита вор в законе Костик (Сергей Маковецкий). Увести печень у родного брата не то, чтобы по-пацански, однако – какие перспективы!..
Типаж 1990-х в «Маше» – как в песне «Барто»: «Хочу в девяностые, назад к бандитам, бритые головы – яйца небритые».
За одним исключением: возвращаться в канувшее время автор фильма точно не хочет. И заявляет с последней прямотой: было плохо, было жутко, и даже детства чистые глазёнки Маши нет-нет, да и разглядят: что-то неладно (превращение девочки Маши в девушку – первая менструация – наступает примерно спустя треть фильма, но полное прозрение – только в финале).
Для тех, кому зверств Крёстного для понимания всей порочности 1990-х мало, лютый герой Суханова сформулирует – как отрубит: «Время такое, либо ты, либо тебя». Фильм «Маша» не хочет показаться столь же простодушным: он не без изысков снят оператором Глебом Филатовым (работавшим над прогремевшим два года назад и по заслугам забытым «Быком» – тоже дебютом, тоже про 90-е), стремится к романному портрету большой и больной семьи, не чурается гротеска.
Вот хотя бы лучший друг Маши – наивный насильник и убийца несовершеннолетней, рыдающий на «Унесённых ветром», всхлипывая «Скарлет – это я».
Но грань между гротеском и глупостью тоньше бандитского пера.
«Печень» менее тенденциозна;
закадровый рассказчик Лёха предупреждает сразу, что сейчас, мол, гнобят 90-е, а нам было норм.
Питерский криминальный авторитет, смачно сыгранный Маковецким, помягче своего регионального коллеги из «Маши»; на набережных постреливают, и убийства (сначала – как фон, в финале – как трагедия) происходят регулярно.
Что не отменяет парадоксального стиля «Печени»: сюжет для кроваво-чёрной комедии разыгрывается как комедия лирическая, под лёгкую приджазованную музыку, которую легко представить в старом советском кино.
Некоторые скетчи, из которых складывается это кино, напоминают о «Нежном возрасте» Сергея Соловьёва – но даже трепетный САС выступил жёстче Ивана Снежкина.
На реальные 1990-е, не исчерпывающиеся только бандитским произволом и жаждой обогащения, оба фильма похожи равно отдалённо. «Печень» – при всей чрезмерности её сюжетных наворотов – и к жизни, и к десятилетию ближе, чем «Маша», то и дело хватающаяся за пистолет и склонная к морали, кривой, как людоедская гримаса Крёстного. А «Печень» – как сами «лихие» 90-е,
никого ничему – ни плохому, ни хорошему – не учит.
И уже поэтому здорова.
