Не сулящее добра будущее изобразил театральный мэтр Валерий Фокин: его киноработа «Петрополис» участвует в новой фестивальной секции «Русские премьеры». Только настоящее, пусть не без изъянов, но чудесно и прекрасно, как первый российский фильм основного конкурса – «Огород» Ларисы Садиловой.
Перед пресс-показом «Сердца пармы» надо было подписать некое обязательство – я поспешил возрадоваться, что будет, как в 2020-м, когда «Серебряные коньки» показали, а писать о них запретили.
Но нет, подписка включала только неразглашение сюжетных поворотов, что несколько странно.
Во-первых, фильм Антона Мегердичева – экранизация романа Алексея Иванова (который, говорят, результат высоко оценил); бестселлер – многие читали; их, поди, пересказом не проймёшь. Во-вторых, я бы и при желании не выдал сюжетные тонкости, ибо таковых не заметил. XV век, никакой единой России пока нет и в помине, Русь состоит из удельных княжеств, одним из них, со столицей в мятежной Чердыни, правит уральский князь Михан, Михаил Ермолаевич (Александр Кузнецов). Михан с детства любит Тиче (Елена Ербакова), дерзкую девчонку и ламию – ведьму, оборотня, ставшую такой после прикосновения к Золотой Бабе – языческому идолу, похищенному при набеге на вогулов.
Помимо того, что Михан любит, он ещё и воюет – сначала с вогулами, потом с московитами. Первых – побеждает, вторым – подчиняется, устрашённый болезненным ликом будущего государя всея Руси Ивана III (в хмуром исполнении Фёдора Бондарчука).
Как-то так; любит – воюет, любит – воюет; о беге лет вернее всего судить по длине княжеских волос.
У Михана в юности они длинные, но неухоженные, торчат, как пакля («Ну, придумай рифму на слово «пакля», – сказал Цветик. – Шмакля, – ответил Незнайка. – Какая шмакля? – удивился Цветик. – Разве есть такое слово? – А разве нету? – Конечно, нет. – Ну, тогда рвакля»). Повзрослевший Михан стрижётся коротко, но с годами снова отпускает волосы до плеч, только теперь они спускаются ладными волнистыми локонами. Потом снова коротко, потом, в московитском застенке, снова обрастает; ну и так по кругу. Я, возможно, без должного уважения отзываюсь о громадном, потребовавшем немалых трудовых затрат проекте, но это потому, что воспринимать его полноценным художественным фильмом у меня не получается –
только как контент для заполнения кинотеатральных и телевизионных слотов.
Дело и в цифровой картинке, из-за которой отдельные сцены выглядят как снятый на видео спектакль (может, так великий Сергей Астахов – адепт плёнки – выказал неприязнь к цифре?). И в прямолинейной драматургии (правда, та версия длиной в два сорок, что была показана на ММКФ и выйдет в октябре в прокат, значительно короче первого монтажного варианта – возможно, при сокращении вылетели ценные детали). И в удивительной опрятности героев – они даже в лихие моменты чаще умыты, чем перемазаны, и вообще выглядят ухоженными и благоухающими. Ну, может, только креститель Иона (Евгений Миронов – председатель жюри 44-го ММКФ) и впрямь смахивает на средневекового одержимого. Да обезображенный боярин Фёдор Пёстрый (Виталия Кищенко) уж до чего средневеково гнусен, хотя, если присмотреться, ведёт себя как современный чиновник. Вообще, почти подрывной потенциал у «Сердца пармы» обнаруживается: и крещение языческой Руси, выходит, акт исключительно политический, духовных основ народа не задевший; и собирание земель – затея безбожная.
А от московитов добра что в пятнадцатом, что в двадцать первом веке – не дождёшься.
Доигрались до ядерного апокалипсиса, с декларации которого начинается «Петрополис», фантастическая драма Валерия Фокина: в диалог о конце света главный герой, российский учёный, эксперт по контактам с внеземными цивилизациями Владимир Огнев (Антон Шагин) вступает с невидимым собеседником, очевидно, и заточившим его в подземный бункер. Бункер этот велик и полон закутков, в которых Огневу открываются картины его прошлой жизни. Роман и разрыв – после гибели ребенка, вызванной, вероятно, космической радиацией – с любимой женщиной (Юлия Снигирь). Работа на японский филиал Организации, поддерживающей связь с инопланетянами. Попытка вербовки спецслужбистом-соотечественником (Владимир Кошевой), у которого аж глаза загораются при намёке на возможность контролировать сознание буквально всех человеческих индивидуумов. Сеансы связи с высшим разумом.
Сам приём – трип по замкнутому пространству-лабиринту с чередой, как правило, ограниченных своими локациями сцен – можно было бы счесть театральным. Но оператор Илья Овсенёв от сравнений с театром удачно избавляет. Упрекнуть «Петрополис» можно, скорее, в литературности. Фокин вдохновляется повестью сына Кирилла «Огонь» (есть в фильме и отсылки к «Честной женщине», другому спектаклю Фокина Валерия по тексту Фокина Кирилла). По «Огню» Фокин ставил спектакль «Сегодня. 2016-...» – осмелюсь сказать, что он был гораздо зрелищнее фильма. И уж точно не был таким многословным; и длился всего час десять (а фильм идёт без минуты два часа).
Вместо действия получается драма идей, причём идей не оригинальных: да, инопланетяне опередили нас не на тысячи и миллионы лет, а навсегда.
Да, добились глобального потепления и вконец рассердили наблюдающие за нами высшие силы – они рассчитывали на эволюционные изменения, но, кажется, готовы поставить планете ноль ядерными указками. Но финал «Петрополиса» так красив, трагичен и намертво связан с Петербургом, городом – потусторонней декорацией, что примиряет с вялотекущим двухчасовым предисловием.
Ладно, ни с прошлым, ни с будущим пока не сложилось, зато настоящее упоительно.
Как минимум, в фильме Ларисы Садиловой «Огород».
Посконная реальность русской глубинки – Брянск-Смоленск-Курск и пригороды, плацкартные вагоны, дребезжащие маршрутки, свадьбы с частушками, бесконечный сериал «Зрячая» о ведунье, решающей денежные и семейные проблемы, останки деревенских домишек с обложками «Крестьянки», шеренги банок с соленьями – «закруток»... Навскидку вспоминаю бусины, из которых складывается «огородное» ожерелье; приметы мира, где тихо и скромно живут «застенчивые люди» Садиловой. На этой почве могут вырасти сто цветов – и цветы чернушного зла, и дивные побеги. Новый фильм Садиловой, умеющей найти в повседневности и триллер («Требуется няня»), и драму («Сынок») – лирическая комедия;
без потаканий жанру с его излишествами, без всякой там сказочности, но и без натурализма; щадя чувствительные души.
Начинается в поезде, несущем пенсионерку, но ещё вполне себе интересную женщину Зою Петровну (Валентина Теличкина) в пансионат. Там у неё намечается – уже три года как – роман с Валерой (Юрий Кутафин), другим «сердечником», человеком артистичным и приятным во всех – кроме одного – отношениях: женат. Причём на стерве. И потому, вернувшись к своим грядкам под Брянском, не отвечает Зоя Петровна на валерины звонки, хотя и мучится диковинными снами; и томится жизнью с сестрицей Эллой (Ольга Лапшина) – дети у обеих по столицам, обслуживают правящий класс, кто на стройке, кто маникюром в рублёвских домах.
Обычная, заурядная жизнь, которую Садилова снимает даже не то, чтобы с нежностью, но с редким физическим чутьём: экранный мороз румянит щёки,
летняя дорожная пыль щекочет ноздри, на незатейливый пансионатский завтрак – запеканка, хлеб с маслом, чаёк из видавшего виды чайника – бежит слюна. Кажется, что ни такого снега, ни такого звёздного неба, ни таких пейзажей в кино ещё не было. А пейзажи-то знакомые: «Пятёрочка» на «Магните» и «Шавермой 24 часа» погоняет. А у Садиловой и её постоянного оператора Анатолия Петриги увидишь – и точно, не нужен нам берег турецкий.
