Канадец Франсуа Жирар превратил оперу Рихарда Вагнера в сказочное полотно. За дирижёрским пультом – Валерий Гергиев . Премьера проекта TheatreHD – вневременное удовольствие.
Блуждающие огоньки видеомэппинга рисуют шторм немыслимой силы; дева в красном дополняет визуальную бурю пластическими па. Под такую картину звучит увертюра Вагнера, превратившего древнюю легенду о корабле-призраке в трёхактную оперу (небольшую, особенно по вагнеровским стандартам; спектакль Met идёт без антрактов и укладывается в два с небольшим часа). Мистический капитан раз в семь лет сходит на берег – только самоотверженная любовь женщины может спасти его от проклятья.
Тут, конечно, открываются перспективы для современной игры с актуальными гендерными темами, но Франсуа Жирар показательно отказывается от модернизации шедевра 1843 года.
Дебютирующая на сцене Met Аня Кампе в партии Сенты нежна и жертвенна, реальной земной любви охотника Эрика (солист Мариинского театра Сергей Скороходов) она предпочитает сострадательную и гибельную страсть к потустороннему гостю – всё в согласии с либретто композитора, а не с нынешними идеологическими поветриями. Голландец в исполнении Евгения Никитина брутален и строг – как и положено по канону. Дуэт Кампе и Никитина – дуэт растроганного морского волка и трепетной лани; такая ролевая игра могла бы состояться и 100, и 10 лет назад; да и состоится ещё не один десяток раз.
Жирар творит на сцене величественную вневременную сказку;
и декорацией первого действия становится архаичный – практически в натуральную величину – и реалистичный нос норвежского корабля, вынужденно, спасаясь от бури, швартующегося у фьорда.
Голландец появляется как силуэт из Средневековья, символом несметных богатств, которые он предлагает норвежскому капитану Даланду за брак с его дочерью Сентой, становится мерцающий слиток. Вместо заворожившего Сенту портрета Голландца – гигантское око на заднике, гипнотизирующее и героиню, и зрителей. Весёлый хор норвежских девушек за прялками звучит под визуальный аккомпанемент спущенных из-под колосников корабельных канатов:
простое и обаятельное изобразительное решение.
Жирар, ставивший в Met «Парсифаля» в 2013-м году, – кинорежиссёр, известный фильмами большой романной формы «Красная скрипка» и «Песня имён», постановщик, предпочитающий красивый (так и тянет написать «гламурный») академизм любому новаторству. В «Летучем Голландце» он проявляет сдержанность, это спектакль в приглушённых, северных тонах, что не отменяет живописности действия.
«Летучий Голландец» в Met вообще удивительно лёгок; не изобилующая сюжетными поворотами опера летит на всех парусах, как корабль в ясный день.
Ладная, добротная постановка; мир не перевернёт, но удовольствие гарантирует.
Можно было бы счесть высокобюджетной безделицей, если бы не вторжение высших сил: внехудожественные обстоятельства сделали нового «старого» «Летучего Голландца» историческим событием.
Так вышло, что спектакль стал последней премьерой Met – как минимум, в 2020-м году: театр, как известно, решил дожидаться у моря погоды, то есть, полного снятия карантинных ограничений, и отменил весь новый сезон. Прямая кинотрансляция поставленного ещё до кризиса «Голландца», назначенная на 14 марта, не состоялась, однако спектакль всё же был сыгран и снят. Почти как Голландец – лишившись, за исключением одного исполнения, материального воплощения, он обрёл вечную жизнь в формате видеоверсии.
Символично и то, что финальным аккордом Met, спектаклем-границей, разделившей историю театра на «до» и «после», стала работа, лишённая сиюминутных черт;
вечность, наверное, такая и есть – красивая и нейтральная, равнодушная к беспокойным творческим исканиям; гармония вечного покоя.
А на строчках либретто можно гадать о разрешении ситуации с пандемией. Любой вариант возможен: и «шторма такой силы никогда не длятся долго», и «страшный сон становится явью», и «пусть необратимое уничтожение сделает свободными всех нас».
Вагнер с апокалипсисом обращался запросто – что обнадёживает в любую погоду и любую эпоху.
