Почти смешная, почти любовная история «на троих» разыгрывается в танцевальном зале, номерах отеля Ramada и – в финале – на долгой кладбищенской дороге: заканчивается тем, чем заканчиваются все истории; смерть может танцевать.
«Я – Какаду! Говорит тебе? Что ж, не узнаешь меня... Я был знаменит, был сразу с двумя, танцевал и вообще с ними был» – с придыханием распинается «стареющий юноша», йагупоп с гривой крашеных волос (56-летний польский актёр Анджей Хыра), вжимаясь пальцами в ягодицы хохочущей танцуньи, что и не родилась тогда, когда Какаду и «две его тёлки», две «тангеры» были гвоздями любой данс-программы. В сутолоке очередного конкурса бальных танцев он ищет, ищет, ищет и, как ни странно, находит своих бывших партнёрш, чередовавших роли жены и любовницы – Валенсию (Евгения Додина) и Элизабет (Агата Кулеша), прячущих имена за сценическими прозвищами.
И начинается нервное судорожное танго втроём; кинотанец конвульсивных воспоминаний длиной в полтора часа,
где бытовая правда – в близких объятиях с гротеском, реальность размывается карнавальным угаром танцпола и ломается особым синтаксисом диалогов Александра Миндадзе.
Текст Миндадзе (с которым, кажется, безупречно справлялся только Вадим Абдрашитов; сам автор, став режиссёром, порой теряется перед собой-сценаристом) – как текст Андрея Платонова; смущает, раздражает, гипнотизирует неправильностью. Постоянный оператор Миндадзе – румын Олег Муту – ищет этому языку и говорящим на нём изломанным отношениям героев изобразительный аналог – на пересечении статики и движения, с обилием крупных планов:
никогда ещё портретно снятые, занимающие весь широкий экран лица не были так важны у Миндадзе, как в этом фильме о памяти тел и химии прикосновений.
Миндадзе – художник, не ищущий лёгкого контакта со зрителем; «Паркет» складывается из зачастую абстрактных ситуаций, разыгрываемых на взводе, экзальтированно, без лишних расшифровок того, что предшествовало нынешней странной, возможной «только в танцевальном зале» встрече мужчины и женщин. Кино Миндадзе всегда – как удары небольшим, но острым колюще-режущим оружием; наносит болезненные кровоточащие царапины. Камерный «Паркет», соблюдающий единство времени и действия, яснее и обманчиво проще трёх предыдущих фильмов – «Отрыва», «В субботу» и «Милого Ханса, дорогого Петра». Здесь – про частное, всем знакомое, каждым так или иначе пережитое: личные отношения. Но и про то же, о чём отчаянно говорили все предыдущие картины. Их осознанная сумятица была эквивалентом катастроф: авиа – «Отрыв», Чернобыль – «В субботу», Вторая мировая – «Милый Ханс...».
Интимный «Паркет» – насколько водевильный, настолько и безысходный – о катастрофе, что ждёт всех, включая самых осторожных: было – стало;
чувства, силы, жизнь – конечны. Сколько ни гони эту мысль.
«Напридумаешь, а потом разочарование. Как в молодости. – Так молодость и есть. – Когда? – Сейчас. Сейчас, Валенсия».
Танцуй, беги, кричи: «Мы без тебя не можем танцевать. Мы без тебя не можем».
Миндадзе, конечно, не первый и не последний, кто рискнул сделать фильм об этой универсальной катастрофе – но его фильм, его язык, его вызов не спутать ни с чем. В нашу невеликую эпоху стандартизированного мышления (когда даже у комнат сетевых отелей индивидуальности больше, чем у «фестивальных» фильмов) так больше не танцуют.
