Российско-казахстанский фильм – образец того импрессионистского кино, которое принято – и приятно – любить. Но как-то не получается: слишком уж уменьшительно-ласкательным получился взгляд на нежный-нежный возраст.
16 мая 1990 года Бахтияр или просто Баха (Алихан Абильдин), десятиклассник из небольшого казахстанского городка (съёмки – в Караганде и Темиртау), ходит с загипсованной рукой, что не мешает ему встревать в разборки «после школы за школой». В те три месяца, что отделяют первый день фильма от последнего, 15 августа, даты смерти Виктора Цоя, Баха избавится от гипса, получит аттестат зрелости, потусит на гаражных репетициях любительской рок-группы, встретит утро выпускного с Бертой, девушкой мечты, примет участие в невооружённом разбое (за что будет ненадолго сослан в деревню на перевоспитание), дважды попробует потерять девственность с хорошей, но не мечтой Танькой (во второй раз – удачно), потратит папину заначку на красное платье для Берты, но в итоге в мечте разочаруется;
«ты раньше нравилась мне очень, теперь мне нравится другая».
Событий много, а вспомнить как-то не о чем. «Скоро кончится лето» – долгожданный полнометражный дебют Яны Скопиной, режиссёра нескольких отличных короткометражек. Посвящён учителю Яны, Сергею Соловьёву, начинается тем, чем заканчивается «Асса» – концертом группы «Кино»; эпизод выпускного, где вчерашние школьники катаются на трамвае в звёздах из фольги, вряд ли случайно отсылает к «Одноклассникам», где катались на белом лимузине – какие песни, такие мы – но и фольги, и серпантина было достаточно на палубе утреннего кораблика; то же юное, нетрезвое, рассветное настроение на выпускном «Лета». Что не так?
Сбой, как говорится в великой максиме Георгия Рерберга, на уровне сценария.
На уровне героя, которому дана, кажется, единственная оригинальная характеристика: поклонение первооткрывателю гипнотизма Джеймсу Брейду, чей портрет висит на стене рядом с Дэвидом Боуи. В остальном про красивого как Купидон Баху нечего сказать – розовое облако в штанах; хлопает глазами. Да, у него – вообще, немыслимая роскошь для провинциального подростка 1990-го года – есть диктофон, который, похоже, больше нужен режиссёру, чем Бахе. Закадровый тест, оправданный только в нуарах (где без него можно и ни черта не понять), здесь звучит как неловкая попытка придать парню какой-никакой глубины. Но слова эти лишние, а действия мало.
Вот любительские кадры концерта Цоя в Алма-Ате, идущие в прологе – совсем не похожи на тот гимн, что венчал «Ассу»; тут и до песни-то со скрипом доходит – всё больше препирательства какого-то комсомольского конферансье с залом. На таком же вялом энергетическом уровне держится и весь фильм: вроде, всё при всём, и заметных анахронизмов чуть (разве что самопальный плакат «Годзиллы» – ключевой голливудский блокбастер про ящера вышел на исходе десятилетия, в другой стране и других, с системой Dolby, кинотеатрах), и в уверениях режиссёра в автобиографичности сомнений нет (хотя Скопина родилась в 1983-м и Цоем в первом классе увлекалась вряд ли). Но ощущение типового ностальгического коллажа – с табуированным сексом (хоть Танька и даёт, а Бахтияр подсматривает за Бертой в окошко),
без боли, которая есть в любом, самом воздушном фильме Соловьёва или самой безмятежной подростковой комедии.
Не говорю о недавнем обжигающем манифесте юности – тоже казахстанских «18 килогерцах» Фархата Шарипова; дело ж не в том, что у Шарипова – «чернуха», а у Скопиной что, «розовуха»?
Коллаж из заёмных образов, напоминающих не чью-то чужую, но близкую жизнь, а чьё-то чужое кино; и в связи с красным платьем, которое Баха хочет подарить Берте (поможет брат, заработавший на бутлегах того самого алмаатинского концерта «Кино»), думается исключительно о его достойных кинопредшественниках: в «Человеке, которого я люблю» Юлия Карасика мальчишка покупал любимой однокласснице-вертихвостке дорогущие белые «лодочки».
Кстати, про «вертихвосток» – Берту (Ольга Обумова) и Таньку (Виолетта Богданова) – было бы интереснее;
они тут на возмутительно вторых, клишированных ролях королевы класса и её панкующей фрейлины, однако загадочней модельных мальчиков, изображающих примерно однотипных плохих и «ржавых» (как прозвище одного из героев), но всё равно белых и пушистых ребятишек.
Но так-то да, всё красиво. Не совсем «пропало лето». Но точно не «я так хочу, чтобы лето не кончалось».
