Фильм модного американского режиссёра корейского происхождения Когонады выпущен передовой компанией А24. Но зритель, заставший последнее советское десятилетие, может открыть в нём специфический ностальгический потенциал.
Родители Джейк и Кира купили Янга для приёмной дочки Мики: почти неотличимый от человека техносапиенс должен был стать проводником в родную Мике по крови азиатскую культуру. А стал подлинной частью семьи, которая теперь пребывает в глубокой печали: Янг перегорел и восстановлению, похоже, не подлежит. Когда-то на его покупке сэкономили – взяли робота, уже побывавшего в употреблении; после ремонта; у реселлера «Вторые родственники» в китайском квартале. На месте «Вторых родственников» сегодня зоо-магазин, а максимум, на который способен рекомендованный соседом нелегальный спец – извлечь из электронного нутра Янга карту памяти, на которую техн записывал по несколько секунд каждый день.
То ли следуя заданному корпорацией алгоритму сбора данных, то ли исходя из собственных, вполне человеческих представлений о прекрасном...
Относительно близкое будущее у Когонады кроется в деталях; изображено деликатно и задано с первых кадров не столько спецэффектами (компьютерная графика здесь обаятельно старомодна), сколько мультикультурным составом центральной «ячейки общества»: Джейка играет ирландец Фаррел, Киру – афробританка Джоди Тёрнер-Смит, китаянку Мику – американская индонезийка Малеа Эмма Тьяндравиджайа, универсального азиата Янга – американский кореец Джастин Эйч. Мин.
Будущее прагматично и равнодушно к эстетству:
Джейк владеет магазином экзотического натурального чая в мире, где большинство предпочитает искусственные чайные кристаллы; и точно не ведает о документальном фильме «ещё прошлого века» ...All in This Tea (2006), благодаря которому Джейк когда-то открыл и полюбил его величество чай. Будущее не поражает воображение; оно тихое, бытовое, заурядное; будто предлагает сыграть в игру «найди десять отличий с настоящим». Главным выглядит беспилотное такси с зелёными насаждениями внутри, доставляющее героев из идиллической субурбии в мегаполис. В остальном – ничего оригинального; ориентализация и всевластие корпораций – общее место уже нашей реальности; а так даже клоны – те же люди; на лбу не написано.
Предсказуема и лирика добрых воспоминаний Янга: порхающие бабочки, солнечные лучики, лепестки на ветру, короткие моменты заёмного семейного счастья.
Впрочем, Когонада изящно находит в банальности интимность;
и в общем, понятно, отчего Джейк отказывается от предложения научно-музейного работника Клео (наполовину индианка, наполовину англичанка Сарита Чоудхури) выставить прожитое Янгом на всеобщее обозрение.
Странным образом этот тишайший из фантастически-футуристических фильмов – грустный, как неистребимо ласково-похмельный взгляд Колина Фаррела – напоминает фантастику советскую.
Причём в её особом, театрально-телевизионном изводе. «После Янга», снятый по рассказу американского писателя Александра Вайнштейна, походит на развёрнутую новеллу из вполне себе культового телецикла 1980-х (когда будущее тоже было под большим вопросом) «Этот фантастический мир». Там инсценировки отечественных новелл соседствовали с инсценировками Брэдбери, Шекли, Азимова и многих других, менее известных англоязычных авторов (что придавало циклу дополнительную ценность). Всё также скромно и, как ни парадоксально, также убедительно – и благодаря расслабленно-пессимистической атмосфере.
Будущее – увы, только хорошо забытое прошлое.
