Постановка 2016 года c 7 февраля на киноэкранах страны. Это – часть большого проекта «Дмитрий Черняков: Русская опера», проходящего и в онлайн-формате. Среди доступных на сайте TheatreHD спектаклей есть и хиты – например, «Евгений Онегин» в Большом, и достаточно редкие работы – такие как «Леди Макбет Мценского уезда» в Лионской опере. Диптих «Иоланта / Щелкунчик» в творчестве Чернякова – особняком: самый сказочный, самый праздничный, самый невзрослый
Один из немногих драматических спектаклей Чернякова – «Двойное непостоянство» по Мариво в новосибирском «Глобусе» – заканчивался звоном разбитого стекла: молодая героиня, Сильвия, разбивала прозрачную стену, за которой все чувства превращались то в лукавую, то в циничную игру; довольно фальши и театральных манипуляций, пора начать настоящую жизнь.
Сам Черняков, изменяя либретто классических опер, в каждой постановке будто разбивает стекло, за которым положено находиться музейной классике.
И «Царская невеста» превращается в футуристический триллер на суперактуальную тему – выживания в обществе, где на место старой недоброй, но хотя бы персонализированной тирании пришли махинации анонимных политтехнологов, и «Леди Макбет Мценского уезда» становится горячим высказыванием о столкновении цивилизаций, и «Снегурочка» оборачивается реальной историей наивной девочки в мертвом пространстве бесконечных имитаций, и «Сказка о царе Салтане» перестаёт быть сказкой и рассказывает о сложном и неуютном внутреннем мире ребёнка-аутиста. Любая опера в версии Чернякова становится подлинной. Даже «Иоланта» – та единственная, где сказочная основа осталась в неприкосновенности, да ещё и дополнена главным рождественским чудом всех времён – балетом «Щелкунчик».
В самом объединении двух произведений нет ничего революционного: ленивый не упомянул о том, что создавались они практически одновременно и в 1892-м, на премьере, исполнялись в один вечер. Симфоническая сюита «Щелкунчик» звучит в «Иоланте», которую за год до Чернякова выпустил в Большом театре Сергей Женовач. Но Черняков не воскрешает забытую традицию, он создаёт новое, единое и неделимое произведение. Между оперной сказкой о слепой дочери короля Рене, глаза которой открыла любовь к мечтательному рыцарю Водемону, и танцевальным «Щелкунчиком» нет антракта;
превращение оперы в балет, Иоланты – в Мари, Водемона – в Щелкунчика, происходит на наших глазах.
И у меня от этой метаморфозы перехватило дыхание. Уже, страшно подумать, пять лет прошло с того весеннего дня, уже нет ни того Парижа, ни того мира, в котором границы с каждым днём становились всё прозрачнее и условнее, а спектакль помнится, будто смотрел вчера.
Пять лет назад его ждали, как невиданный театральный аттракцион: Черняков обещал пригласить для работы над «Щелкунчиком» пятёрку крупнейших хореографов мира. В итоге осталось трое суперзвёзд: Артур Пита, Эдуард Лок, Сиди Ларби Шеркауи (стиль последнего знаком даже тем, кто, как я, далёк и от классического балета, и от современного танца – Ларби Шеркауи придумал хореографию для фильма Джо Райта «Анна Каренина»). Уже в предшествовавшей «Иоланте / Щелкунчику» постановке Чернякова – мюнхенской «Лулу» – смыслообразующее значение имели пластические эпизоды, поставленные Татьяной Багановой.
Так что парижский спектакль в биографии режиссёра выглядит никаким не аттракционом, а логичным продолжением художественных поисков.
Танец здесь – тот язык, что позволяет легко и убедительно говорить о вечном движении и вечном превращении, чудесном и подвижном состоянии материи, которое остро чувствуешь только в детско-юношеские годы, пока не повзрослеешь и не закоснеешь.
И это удивительно детский спектакль – не потому, что обходится без фирменных психоаналитических мур-мур-мур, украсивших даже мифологических «Руслана и Людмилу», которыми Большой театр открывал историческую сцену. И ассоциаций, которые считает только хорошо поживший человек, в нём достаточно: чего стоит хотя бы вальс снежинок – «чёрная страница» этого «Щелкунчика», напоминающая о лагерях ХХ века.
Но при всех зловещих исторических фантомах, проносящихся по этому эпическому сказанию о людях внутри века-волкодава, «Иоланта / Щелкунчик» – апология радости; спектакль, в котором всё течёт, всё изменяется, но ничто не умирает; он весь напоён особым новогодним настроением. Ёлка, кстати, украшает идиллический интерьер «Иоланты», будто сошедший с открыток, на которых не просто дореволюционная Россия, но Россия до Первой мировой;
короткая пора прекрасной эпохи, за которой последует много ужасного – но и это не страшно, пока можно танцевать.
Посмотрите, в конце концов, сами; как поёт группа OQJAV, «Залезь под елочку, хватай коробочку. Ну что ты стоишь, открывай, не зевай. Что ты стал как вкопанный, марш скорее в комнату, быстро распечатывай подарок замечательный».
ПРОЕКТ "ДМИТРИЙ ЧЕРНЯКОВ: РУССКАЯ ОПЕРА" НА THEATREHD
