Воронеж, неофициальная столица Черноземья, – город с театральным фестивалем мирового уровня. 8-му по счёту Платоновскому дали старт обычные горожане, вышедшие на сцену в самом грандиозном проекте немецких театральных новаторов.
Тут надо сразу уточнить, что Платоновский – именно фестиваль искусств, в короткий временной промежуток – 12 дней – умещается с полсотни событий. Это, кроме, собственно, театральной программы, выставки (как в статусном Музее изобразительных искусств им. Крамского, так и в неожиданных и необжитых пространствах), концерты (в филармонии, концертных залах и под открытым небом), книжная ярмарка, круглые столы, кинопоказы и т.д., и т.п. Так что если я, исходя из собственных приоритетов, назову Платонов-фест театральным, знайте, что я ошибаюсь: театр – центральное, но не единственное событие.
Дальше необходимо предупредить, что Воронеж – мой родной город, который люблю, которым горжусь – хотя бы потому, что здесь работает Михаил Бычков, без спектаклей которого я точно не стал бы тем, кем стал. Но попробую писать о Платоновском со стороны, как заезжий гость – чтобы текст не превратился в один восторженный клич (в «100% Воронеже» есть момент, когда участники просят зал проголосовать, хотели бы они видеть на сцене только идиллический образ; большинству идиллия кажется скучной; и мне тоже хотелось бы расперчить текст чем-нибудь язвительным, но, честно, не получается – за 8 лет не заметил никаких изъянов).
Пролог
«100% Воронеж» начинается со статистики; начну с короткой справки и я. Фестиваль, названный в честь Андрея Платонова, существует с 2011-го. Бессменный худрук – Михаил Бычков. За предыдущие семь лет на Платоновском побывало более 385 000 зрителей. В театральной секции, создаваемой в партнерстве с «Золотой Маской» и Международным фестивалем им. А.П. Чехова, – звезды мирового театра (и драматического, и танцевального, в этом году, кроме Rimini Protokoll, это Пиппо Дельбоно, Михаэль Тальхаймер, Анжелен Прельжокаж, Уэйн МакГрегор, Анатолий Васильев – в Воронеже покажут «Старика и море», Васильев и Алла Демидова станут лауреатами Платоновской премии), знаменитые российские спектакли (в 2018-м – «О-й. Поздняя любовь» Дмитрия Крымова и «Макбет. Кино» Юрия Бутусова), спектакли по произведениям Платонова (в этом году – из Петербурга, Кудымкара и болгарского города Сливена), уличные театральные шествия. В России события такого масштаба невозможны без господдержки, и Платоновский многим обязан бывшему губернатору области Алексею Гордееву. В прошлом году Гордеев ушел в отставку (сегодня он заместитель председателя правительства РФ по вопросам сельского хозяйства), и открывал 8-й фестиваль вместе с Бычковым нынешний и.о. губернатора Александр Гусев. «Я хочу вас заверить, что фестиваль переживёт ещё не один состав правительства Воронежской области», – сказал под аплодисменты Гусев. Что тут добавить? Дай Бог, дай Бог...
Открытие
Rimini Protokoll изобрели не одну великую театральную франшизу: «бродилку» «Remote X» – в России адаптированную дважды, в «Remote Петербург» и «Remote Moscow», автотрип в фургоне дальнобойщиков «Cargo X» (о московской версии я с удовольствием писал здесь), домашнюю вечеринку «В гостях. Европа» (о ней коротко тут, в тексте про недавнюю «Золотую Маску»). Спектакли-путешественники, следующие единому сценарию, но в каждом новом городе превращающиеся в уникальные опыты. Театр, использующий социологию и наделяющий её человеческим лицом. Документальные исследования, ведущие к сильному эмоциональному переживанию. Все проекты невозможны без открытости и доверия – со стороны и участников, и зрителей (иногда – как на «В гостях. Европа» – и границы между ними нет).
«100% City» – самый величественный эксперимент Штефана Кэги и Хельгард Хауг, впечатляет уже с чисто технической стороны – каково это, режиссировать одновременно находящимися на сцене ста (!) перформерами, среди которых ни одного профессионального актера, а возраст (использую данные воронежской версии) – в диапазоне от 4 до 86 лет. Тут требуется талант экстра-класса и талант – не только постановочный, но и человеческий, коммуникативный. Начался проект со «100% Берлина», к сегодняшнему дню охватил десятки мегаполисов, от Лондона и Парижа (на фото) до Мельбурна и Сан-Паулу. Воронеж – первый российский город, где Rimini Protokoll сделал «100% City».
Как это устроено? Первый участник, как правило, социолог, в Воронеже им стала Елена Литинская. 29 лет, место рождения – город Георгиу-Деж, сейчас Лиски (оттуда родом моя мама, половину детства там провёл), район проживания – Северный, национальность – русская, проживает с мужем и сыном: информация о каждом герое спектакля – в увесистом, на 206 страниц, буклете-программке. Первый участник запускает цепную реакцию кастинга – приглашает в проект родственника, друга, знакомого, соответствующего определенным статистическим критериям – пол, возраст, национальность, место рождения, район проживания, состав семьи, уровень дохода. Поиск усложняется на завершающих этапах кастинга, по мере заполнения каждой категории. Если у человека нет на примете никого подходящего, помогают социальные сети или другие участники. В «100% Воронеже», например, Светлана Четвертакова (участница 86%; 57 лет, русская, технолог молочной продукции) не смогла найти нужного кандидата – мужчину-азербайджанца, живущего в Юго-Западном районе, и номер 87%, Физули Умарова (61 год, предприниматель), предложила Мария Ладыгина (участница 57%; 55 лет, русская, консультант по развитию). Да, между программкой и фактическими участниками есть расхождения, видимо, четверых героев пришлось заменить уже после того, как буклет был напечатан. В итоге каждый из 100 перформеров отражает статистическое разнообразие города по формуле 1 человек на сцене = 1% населения.
Площадка спектакля – не индустриальный ангар, а классическая итальянская коробка в академическом здании оперного театра: вторжение реальной жизни в этот условный «мир искусства» уже высекает эмоциональные искры. В начале сцена почти пуста – два микрофона, зеленый поворотный круг и круглый экран. Участники по очереди подходят к микрофону – каждый коротко рассказывает о себе и показывает особо важную вещь, которую в этот вечер принёс с собой: черепашку из путешествия по Мексике и слонёнка, полученного в 15 лет за участие в детском спектакле, гитару и байдарочное весло, куклу Эльзы из «Холодного сердца» и оранжевый шарф, напоминающий о рыжих когда-то волосах, чеканку судна под парусом – хобби покойного мужа и репродукцию картины Сальвадора Дали (на следующий день репродукция занавеса Дали «Безумный Тристан» встретит меня в романтической клоунаде Даниэле Финци Паски La veritá, ещё одном участнике международной театральной программы Платоновского; обожаю такие непреднамеренные рифмы; ниже – кадр из спектакля).
Постепенно вся сцена заполняется людьми – и не опустеет уже до самого конца двухчасового представления. Во время первого появления участников на экран проецировались их крупные планы, но вот последний, сотый герой Игорь Билялов (54 года, татарин, строитель) вольно или невольно цитирует Платонова (говоря, что без него город неполный) и добавляет по сценарию: «Мне кажется, наша жизнь напоминает рулетку». И на экране возникает вид на сцену сверху: зеленый круг похож на игорный стол, где вращается колесо с живыми людьми. Вот эти виды сверху – изумительная визуальная придумка, лишний раз подтверждающая, что не укладывающийся ни в какие рамки Rimini Protokoll создает не социальные проекты, а искусство: постоянно перемещающиеся человеческие потоки рождают ассоциации и с броуновским движением, и со спиралью ДНК, и с континентами на географической карте – когда участники разбиваются на группы в зависимости от статистических параметров и ответов на предлагаемые вопросы.
На месте герои почти не стоят. Начинается всё с разбивки по возрасту (герои делают столько шагов, сколько десятилетий прожили), районам проживания и национальностям; каждой – особое музыкальное сопровождение в виде фольклорной эстрады. Вообще, все эпизоды «100% Воронежа» комментируются (часто иронично) музыкой – в записи или live: в зале работает группа The Sheepray. На вопросе «Кто назовет имена прадедушек и прабабушек?» вступает гармонь, «Кто из вас был за границей?» – парижский аккордеон, ну а под «Кто скажет, что капитализм ему подходит?» гремит «Интернационал».
За первыми перегруппировками следует простое голосование; например, «поднимите руки те, кто считает у мужчин и женщин неравные права». Дальше же будут представлены самые разные способы ответов, включая разделение по группам «Я» и «Не я» и тайное голосование в темноте, когда число ответивших определяется по лучам зажженных фонариков (и это очень, очень красиво). Скрытое голосование начнётся после вопроса «Кто брал взятку?» («Кто ж признается?» – комментирует словоохотливая зрительниц позади). Для темноты оставлены самые неудобные темы: «Кто страдает от алкогольной зависимости? Кто был жертвой домашнего насилия? Кто изменял партнеру? Кто часто чувствует себя одиноким? Кто не прочь заплатить за секс? Кто желал смерти членам своей семьи? Кто балуется марихуаной? Кто запал на кого-то из остальных 99-ти? Кому неприятен кто-то из остальных 99-ти?» На два последних положительно вспыхнуло примерно равное количество огоньков.
Впрочем, и те вопросы, на которые отвечают при свете, в открытую, требуют смелости: «Кто когда-либо оставался без крыши над головой? Кто из вас матерится на людях? Кто работает по той профессии, о которой мечтал в детстве? Кто считает, что официальные результаты выборов отличаются от реальных? Кто поддерживает участие России в войне в Сирии? Кто держит дома огнестрельное оружие? Кому доводилось быть под прицелом? Кто поддержит своего ребенка, если он окажется нетрадиционной сексуальной ориентации? Кто знает кого-либо, кто участвовал в конфликте на востоке Украины?»
Иногда ответы дополняются личными историями. Воспоминания – то, что согревает, располагает, помогает установить контакт – и потому играет важную роль во многих опытах Rimini Protokoll. Лилия Гетта (участница 89%; 86 лет, родилась в Батуми, русская, пенсионерка) вспоминает отца, строившего тот самый театр, где происходит «100% Воронеж», и визит Фиделя Кастро на завод им. Коминтерна: рука у Фиделя была сильной и грубой, а вот ладонь тогдашнего председателя совета министров Косыгина, наоборот, мягкой. После вопроса про Украину участница 7%, Анна Поплавская (19 лет, родилась в Керчи, украинка, студентка) с горечью говорит о том, что после присоединения Крыма часть её семьи перестала общаться с другими родственниками. «Кто считает что мы все братья и сестры?» Абсолютное большинство.
Есть и смешные истории. «Кто помнит первый поцелуй?» Участник 97%, Сергей Федотов (56 лет, русский, преподаватель) вспоминает про детский поцелуй, после которого не виделся с партнершей 15 лет. Через 16 лет они поженились. Но вот уже 15 лет как состоят в разводе. (На фото ниже Штефан Кэги репетирует «100% Воронеж»).
В «100% Воронеже» много активностей разных видов. От элементарных – «Как громко вы умеете кричать?» – до требующих физической выносливости. И при всей документальной основе, «100% Воронеж» – завораживающее театральное действо. Для некоторых ответов перформеры используют мимику и жесты – вот, например, когда участники делятся по отношению к капиталистической системе – те, кто за капитализм, имитируют подсчет купюр; а вот часть героев признается, что видела призраков, – и делает руками смешные «привиденческие» пассы. В одном из эпизодов наши неактеры охотно и со вкусом изображают драматическую смерть. Есть в спектакле большая пластическая иллюстрация того, чем занимается город, в каком ритме живет по часам; 24 часа Воронежа пролетают за пять минут. Самый подвижный, бурлящий фрагмент – когда перформеры достают плакаты, на которых написано, какой бы суперсилой они хотели обладать («летать», «излечивать людей» и т.д., мне больше всего понравился вариант «решать»), и проносятся с ними по залу, вдоль чинных кресел.
Это, конечно, шоу. Вот участники единогласно решают направить свет в зал, вступают в прямой контакт со зрителями (самую бурную реакцию вызвало обсуждение платных парковок) и разрешают себя сфотографировать. Я моментально вспомнил, что такой же момент кратковременного снятия запрета на фото практикуют на родине Rimini Protokoll, в берлинском мюзик-холле «Фридрихштадтпалас».
И это, конечно, очень сильное социальное высказывание. Я даже не о том фрагменте, когда участники вольны отсупить от сценария и используют «свободный микрофон» – Татьяна Дорофеева (участница 50%; 34 года, русская, журналистка) сказала за всех нас: «Я считаю что для России будет позором, если режиссер Олег Сенцов умрёт». И не об ответе на вопрос «Кто считает, что мэр Воронежа должен избираться самим горожанами?», когда зал овацией присоединяется к большинству на сцене. «100% Воронеж» внятно и доходчиво (как всегда у Rimini Protokoll) формулирует базисные вещи: да, мы все очень разные, кто-то танцует под «Ленинград», кто-то – под электронику, кто-то считает, что Путин должен уйти в оставку, кто-то видит врага в Навальном (в самой политизированной части голосования сцена превращается в трибуну, и мнение выражается поднятием плашки того или иного цвета), мы можем друг друга раздражать (см. выше про тайное голосование фонариками), но мы не должны друг друга бояться. Мы должны говорить друг с другом. Объединяясь в одном, мы становимся оппонентами в другом – это нормально и не отменяет того, что мы – один город, один народ, одна страна, одна планета. От страха одиночества и страха смерти не застрахованы ни либералы, ни консерваторы. А когда участники говорят «Мы можем петь в унисон», общей песней оказывается «Катюша», и в этом выборе – искренний, неофициозный патриотизм.
В «100% Воронеже» есть момент, когда участники выходят на авансцену и разбиваются на три ряда – как для фотографирования (дети – в первом, взрослые пониже – во втором, повыше – в третьем). Простое постановочное решение (Rimini Protokoll всегда работает с простыми вещами – но, правда, гениально) превращает чужаков и незнакомцев в лица из семейного или школьного альбома. И это момент подлинного единения. Момент острого ощущения себя частью не социальной, не политической, но человеческой общности.
Эпилог
Этот текст, увы, невозможен без печального постскриптума. Я пришёл с открытия Платоновского фестиваля и получил от друга сообщение, что умерла Кира Муратова – главный для меня кинорежиссер. Я знал, что рано или поздно это придётся пережить – ну, возраст, понятно всё. Но всё равно обидно было до слёз.
Спектакль заканчивается тем, что все участники постепенно распределяются по группам – сначала самые пожилые, двое, если не ошибаюсь, остаются в центре сцены на вопросе «Вы верите, что вас не будет в живых через 10 лет». В конце концов, когда число доходит до 100 лет, даже малолетняя ребятня перемещается в центр сцены; через 100 лет никого не будет. Только одна старушка (Любовь Толмачева, участница 84%; 78 лет, русская, пенсионерка педагог), освоившая ролики в 60 и лыжи в 70, не сдаётся и не верит в конечность жизни, не присоединяется к тем, что знают, что через 100 лет точно умрут, и протанцовывает вдоль сцены.
Это, конечно, какая-то странная ирония судьбы, что о смерти Муратовой я узнал в этот вечер. Может, даже и к лучшему, что именно в этот вечер. Сочинять некролог после «100% Воронежа» невозможно. Кира Георгиевна – как та старушка из спектакля, танцует вдоль всей нашей сцены. Смерть, конечно, есть. Но смерти, конечно, нет.