Жизнь как кино; гибридный русско-голливудский сказочный мир; музыка Земфиры с хором на латыни; парад нарядов; отвязный фарс, превращающийся в высокую лирику – два мхатовских часа (не считая антракта) полны интриг и сумасбродной буффонады, оборотная сторона которой – неизбывная печаль.
Сцена МХТ – съёмочная площадка; всё начинается там, где фабрикуются грёзы и рождаются звёзды. Суматоха, суета: актёры – вроде непоправимо седеющего Фон Слепня-Слепунова (Павел Ващилин), нагло врущего про возраст и разражающегося рёвом «Твари!», когда правда всплывает, – осаждают кастинг-директоров. Убегающей от кредиторов белкой в колесе крутится Миша со священной для русского уха фамилией Мышкин (Юрий Чурсин), сценарист с дырявым карманом; состряпал нечто под адовым названием «Зинаида. Расширяясь» – получил от редактора Ривы Ненашевой (Софья Евстигнеева) убийственную характеристику: «бездарная графомания». А всё же продолжает окучивать режиссёра Константина Любича (Михаил Рахлин): всем, по обе стороны экрана нужны деньги; внимание, мотор!
Весь мир – съёмочная площадка: когда действие из студийных павильонов перекинется в загородный отшельнический дом стареющей кинозвезды Маргариты Леско, дух того, что идёт съёмка, никуда не денется.
Всё – для всевидящего ока; пусть режиссёр Любич и безмолвствует годами – афиша фильма «Посмертные ранения» висит на стене его кабинета. А вот в голове Любича – какая-то небывальщина: «Маргарита, кажется, умерла 15 лет назад, я был на ее похоронах». Пусть думает, что хочет; Маргарита жива и верит в то, что экран без неё осиротел; и ждёт звонка со студии; и пишет сценарий в тысячу томов «Я – звезда вашего периода». Даже лестница в её доме – приюте забытых комедиантов с кладбищем домашних животных – специальная, построенная для репетиций: как Маргарита спускается, чтобы обратиться с речью к народу. Для бесконечных репетиций в сомнительной надежде, что наступит день, когда застрекочет настоящая камера...
Спектакль Ренаты Литвиновой – оммаж фильму Билли Уайлдера «Бульвар Сансет». Это такая легенда-легенда и классика-классика, однако я его не видел. Гордиться тут нечем, но и стыдиться глупо – наверстать можно в любой момент (и хорошо, когда единичные страницы истории кино остаются «неразрезанными» – на чёрный день). Смотреть накануне спектакля специально не стал – чтобы избежать бесполезных сравнений «Звезды» с «Бульваром» и сохранить девственное незнание сюжета. «Звезда» заявлена в афише как «триллер, драма»;
узнать, что и где происходит заранее – всё равно, что заглянуть на последнюю страницу романа Агаты Кристи
(в инсценировке её «Свидетеля обвинения» Литвинова играет в МХТ с 2012 года). Без риска получить от благодарного будущего зрителя тумаков, можно рассказать, что Мышкин попадёт в дом Леско, где гордятся тем, что не смотрят телевизор, и слова «Приготовь экран!» произносят с особым почтением к «экрану». Столкнётся с несколько воландовской свитой приживал Маргариты – камердинером Отто (Павел Трубецкой, в разных ролях участвующий в двух инкарнациях «Северного ветра» – мхатовской и киношной) и кавалерист-девицей Любочкой из Челябинска со словом-паразитом «Добре!» (Софья Эрнст; в имени её героини только мертвец не почувствует отсылки к «Ниночке» Эрнста Любича). Поучаствует в похоронах павиана, будет ошибочно принят за сотрудника похоронного агентства, а после опознания в качестве сценариста будет взят в заложники – для редактуры многотомника Леско (и, в скобках, разобьёт в энный раз сердце актрисы – что ясно по умолчанию, ибо Чурсин выглядит как эталонный соблазнитель немого кино; в очередь с ним эту роль играет Павел Табаков, во что сложно поверить – Табаков на 15 лет моложе и выглядит, мягко говоря, иначе; надо бы сравнить). Дальше с моей стороны про сюжет – тишина.
Программка умалчивает, что кроме триллера и драмы, это ещё и отменная комедия.
Не подумайте только, что Литвинова солидаризуется с ворчанием Отто, мол, звёзд больше нет, они закончились, теперь сплошная штамповка – ничтожеств, каракатиц, губошлёпок. Литвинова не ворчит, а озорничает.
«Звезда» – её «моноспектакль»: она не просто в главной, но в «градообразующей» роли (пусть и появляется только минуте на пятнадцатой причём так, что аплодисменты зала, приветствующего кумира, невозможны), она – демиург блистающего мира, в котором каждый персонаж – частица автора. Она не позволяет забыть, что в первую очередь – сценаристка; то, как Литвинова разбрызгивает слова и образы, похоже на метод работы Джексона Поллока: вербальный и сюжетный рисунки спектакля ошеломляют спонтанностью; будто нет никакого расчёта, руководившего голливудскими острословами (хотя в «Звезде» достаточно хлёстких диалогов в избранном стиле: «Я готова провалиться сквозь землю – Я мечтаю вам в этом помочь», «У вас есть что-нибудь выпить? – С этим у нас перебоев не будет»). Текст и ситуации – будто небрежно, без шлифовки и с азартом сатириков ранних советских лет. Видимо, из-за юмористических фамилий возникла у меня такая ассоциация: есть гнусненький блоггер-расследователь Малахольнев (тоже Михаил Рахлин), про Риву Ненашеву уже сказал, с дюжину показательных героев – за кадром: «бездарный, некрасивый, занудистый Готьковец», агент Мышкина Попугаева или помянутые одной строкой жертвы Леско Евгений Штихон, Семён Перегня, Николай Кафедральный. Таких легко представить у Ильфа с Петровым, Катаева или Олеши («Заговор чувств» худрук МХТ Сергей Женовач обещает выпустить в конце марта 2021-го); в те же годы зарождался советский Голливуд и процветала эксцентрическая американская комедия.
И Литвинова останавливает на сцене вот это гибридное мгновение – не здесь, но сейчас;
наши дни, похожие на вечность из старых screwball comedies (или феллиниевскую «Чинечитту» – почему нет? и кино, и карнавал). Так в фильме «Северный ветер» Литвинова придумывает пространство, объединяющее черты дворца и коммуналки (про «Ветер» вспоминаешь и в связи с тринадцатым новогодним часом – кульминация «Звезды» приходится на главный праздник советских и неосоветских людей). «В Америке страшно. Об этом писали» – говорила доронинская Нюра в «Трёх тополях на Плющихе». В МХТ ожила нестрашная, домашняя, по-бродвейски американская Россия (цитата не совсем с потолка: Литвинова играла роль Дорониной из фильма «Ещё раз про любовь» в вольном ремейке «Небо. Самолёт. Девушка»).
В «Звезде» 15 артистов, но это всё – она, Рената Литвинова: красивая, язвительная, сентиментальная, ироничная (и самоироничная!), «безрассудная и очень щедрая» (идеальная автохарактеристика вложена в реплику Мышкина), насколько дива, меняющая фантастические платья как перчатки, настолько и клоунесса; богиня и Ириска (или Джельсомина, если продолжать феллиниевские мотивы) в одном лице. Важное уточнение: многорукая богиня: пластика Литвиновой не поддаётся описанию; в ослепительном эпизоде поддельного самоубийства за реки крови отвечают алые нити – о, как они сплетаются с танцующими руками Литвиновой; живопись!
«Звезда» – как стихотворение;
название стихам дают по первым строчкам, также и здесь – суть формулируется в первом монологе, отданном Римме Коростелёвой в роли пожилой Актрисы Р. «Есть шесть стадий жизни актрисы. А кто такая эта актриса М.? О, вы видели какая появилась молодая и талантливая актриса М.? Какая неординарная и многообещающая эта актриса М! Мы ждём от неё очередных прорывов. А вы видели, как быстро постарела эта когда-то ослепительная актриса М.? Нет, мы не можем дать главную роль актрисе М. Дайте нам молодую актрису М.! А кто такая эта актриса М.? Вы её знаете?» Понятно же, про что. Не про несправедливость системы. И даже не про возраст по паспорту и по жизни. Про то, что избежать старения можно только на плёнке. Про неравную схватку с временем, которое стирает всё и вся.
Финалы первого и второго акта зеркально похожи: слова почти одинаковые, «можно я скажу речь о том, как я люблю кино? и вот я возвращаюсь, я звезда вашего периода, и мы с вами теперь никогда не расстанемся», настроения – разные.
Комикуя и ёрничая, Литвинова выходит на трагическую ноту «от противного».
Единственное, что смущает – некоторое несоответствие Литвиновой-актрисы – молодой и прекрасной – образу увядающей и полузабытой затворницы. Попробуйте такую забыть. Ещё и на период детям хватит.
© Фотографии Александра Иванишина предоставлены пресс-службой театра