Играют «Предчувствие» на учебной сцене Высшей школы сценических искусств – собственного здания у одного из самых значимых театров страны нет с 2015-го года. Бездомность стала отправной точкой коллективного сочинения молодых драматургов и артистов разных поколений, но жалобами на жизнь спектакль не злоупотребляет.
Пролог-эпиграф спектакля – старая миниатюра Аркадия Райкина, чьё имя носит «Сатирикон». В скетче о доме Райкин – под понимающий смех позднесоветского зала – вспоминает, что решением правительства Театр миниатюр из Ленинграда переведен в Москву, «так что мы в 1981-м из Ленинграда выехали и несколько дней тому назад приехали. Позвольте ваши аплодисменты передать нашим строителям» (переоборудование кинотеатра «Таджикистан» под театр началось в 1983-м, открылся новый «Сатирикон» только в 1987-м). Это очень верный пролог: дань памяти – с юмором, без пафоса – основоположнику;
введение в историю – и конкретного театра, и реку времени; прикосновение к бесконечности, позволяющее с горечью, но и не без ухмылки задуматься о роке, преследующем «Сатирикон» – и о повторяемости дурных событий в глобальном масштабе.
Что было, то и будет; вопрос не в том, как это изменить – очевидно, никак; вопрос, как быть, жить, действовать в индивидуальном порядке. Развёрнутый ответ – каскад миниатюр в сопровождении отличной живой музыки – длится час двадцать; можно уложить и в одно слово: «играть». И никаких намёков на жалейку «скажи ты нашей тётке, мы круглые сиротки...»; поводов для отчаяния много – и в прошлом, и, нет сомнения, в будущем – но не отчаянием единым.
Первый номер – обещание сказки, не исключено, что страшной: Сергей Зарубин во флюоресцирующем чёрном фраке – как представитель подпольного, почти инфернального кабаре. Дальше – совсем иная эмоция: парный конферанс Евгении Абрамовой и Георгия Лежавы, как выступление на отчётном юбилейном концерте; только с необычным для стандартных праздников градусом нервозности. «Приветствуем зрителей в театре «Сатирикон»!» – восклицает ведущий. «Прости, где ты видишь театр «Сатирикон»?» – парирует ведущая. Восемь театральных сезонов – как бомжи или скитальцы; лексика зависит от темперамента; в перечень достижений – выпущенных премьер, освоенных площадок и гастрольных городов – вторгаются трагические обертона:
за восемь сезонов в труппу приняты 24 артиста – и это 24 артиста, у которых никогда не было собственной гримёрки.
Следом – монолог Марии Золотухиной;
студенческое воспоминание о первом столкновении с залом как с космосом и о пельменях, которые Константин Райкин варил в Новый год.
Да, надо уточнить: рассказ Марии Золотухиной – не её собственный; от мужского лица. Квартет драматургов, выпускников ВШСИ – Анастасия Ермолова, Максим Жегалин, Анастасия Гайдукова, Елизавета Булаева – собрал коллаж сюжетов, переживаний, воспоминаний, стёклышками калейдоскопа рассыпанных между разными артистами. Следующая миниатюра – «слово пацана», «много лет московского» актёра, родившегося в посёлке городского типа – исполняется Ульяной Лисициной. В ней уже о другом, не театральном доме – малой родине, о возвращении к корням, где, вопреки разным благостным мифам, никакого понимания не находишь. В отличие от театра.
Снова про театр – не место работы, но способ существования – дуэт Павла Алексеева и Ильи Рогова; взвинчено-романтический монолог Арсена Ханджяна – на армянском, с субтитрами, про побег-полёт из дома к мечте; наполеоновские фантазии о квартире за 150 миллионов – материал для скетча Ульяны Лисициной. Комедийную линию продолжает шоу Дениса Суханова и Эльвиры Кекеевой:
он тщетно пытается выстроить карточный домик, она страстно делится рецептом домика пряничного.
Дальше в драматическое действие вступает ансамбль: Антон Егоров, Илья Денискин, Анна Петрова, Алина Доценко, Розалия Каюмова и Ася Войтович становятся персонажами, томящимися без привычных кулис: какие кулисы, когда весь театр при каждом переезде со сцены на сцену разбирается как конструктор.
Постельный диалог пары ведущих из начала – теперь они артисты накануне премьеры, задумывающиеся, есть ли в ней смысл, если конец света не за горами. Елена Голякова с эскизом о погоде на Дерибасовской и у нас. Кода спектакля, при включенном свете – взрывной спич Полины Райкиной, с собственными, не присвоенными словами – о ненависти к лирике и нытью, эмиграции и страшном сне, который сегодня кажется универсальным.
Незадолго до финала спектакль обращается к вселенской катастрофе – чтобы пережить и, в конечном счёте, отменить её.
Я относительно подробно (но не исчерпывающе) описал мозаику «Предчувствия» – на память; и чтобы дать адекватное представление о настроениях спектакля как «многоэмоциональной» страны. Как здания, в фундаменте которого актёрский блеск и точные музыкальные ритмы. В мрачноватой сценографии художник Дмитрий Разумов цитирует тот сценический неуют, что возникал несколько лет назад в «Шутниках» Евгения Марчелли: дома – нет, заданные обстоятельства. Зато есть артисты и музыка; есть зрители; мы – есть.
Хоть что-то.
© Фотографии Александра Иванишина предоставлены пресс-службой театра.