Выход фильма на экраны России под вопросом, но сразу после получения премии Фонда Вернера Херцога и режиссёрского приза на фестивале в Котбусе «Пациент» стал и на родине заглавного персонажа одним из самых обсуждаемых проектов года. Почти как «Барби», даром, что снят не в розовых, а в серо-зелёных – застойных! – тонах.
Александра Сергеевна Кобзева, Саша – медсестра с полуторагодичным стажем работы; служит в реанимационном отделении кремлёвской больницы; участвует в конкурсе художественной самодеятельности. На репетиции больше шепчет – будет же потом микрофон – чем поёт: «Ваше здоровье, товарищ страна! Ваше здоровье, товарищ народ! Только бы мир не поддался злому проклятью войны – ваше здоровье, солдаты, мы охранять должны» Начальственная тёточка бурчит: превращаете конкурс в панихиду!
Саша – девушка, действительно, лунного склада: бледна, задумчива, молчалива – привыкла, что пациенты её в том состоянии, когда особо уже не поговоришь.
Но Саша думает, что может их понять – и, видимо, не ошибается: именно на неё кладёт мутный глаз медленно, но верно умирающий генеральный секретарь ЦК КПСС...
Хотел написать, что генсек на Сашу западает, но подумал, что сойдёт за дурную шутку – «товарищ страна» и правда склонен к падениям. Нет, никакой романтики не будет – на горячие «сиськи-бимбалы» медсестёр обращает внимание только партийный кореш генсека Фёдор Семёнович (болячки одинаковые, а помрёт раньше). Сам обладатель инициалов КУ (по имени героя, прототипом которого стал Константин Устинович Черненко, в фильме ни разу не называют) реагирует на человеческую ауру Саши – хотя и стреляет у Фёдора Семёновича пахучий американский одеколон. И Саша спит с молодым – загадочным персонажем Сергея Гилёва; за стариками она ухаживает исключительно профессионально.
Однако именно «служебный роман» – бестелесный и болезненный – служит проводником в хронику советского гниения.
«Старики управляют миром, суетятся, как злые мыши, им по справке, выданной МИДом, от семидесяти и выше».
Александр Галич давно всё сказал о мироустройстве, позитивные изменения в котором, как показывает и наше настоящее время, редки и мнимы. «Старики управляют миром, где обличья подобны маскам, пахнут вёсны яичным мылом, пахнут зимы камфорным маслом». «Пациент №1» пользуется минимумом локаций: больница с палатами, актовым залом и кабинетами, где партийно-чекистская верхушка строит докторов; больничный двор, по которому, имитируя путешествие в Кремль, кругами возят вдруг активизировавшегося генсека, в этом же заснеженном дворе застрелится разжалованный за коррупцию министр, очевидно, внутренних дел; ресторан при кинотеатре; квартира Саши. Кажется, всё; немного, но достаточно для панорамной картины страны, где Кафка сделан былью; мрачный сюр – живая мертвечина властей, гражданин гражданину не брат и даже не враг, а лицемерный юзер, рыбья-рабья кровь, текущая в жилах всех (кроме, разве что, КУ, к которому режиссёр проявляет парадоксальную теплоту) – есть реальность. С одной стороны, исключительно убедительное ретро, с другой – практически документ текущей обстановки. Опять же, всё есть у Галича: «В этом мире – ни слов, ни сути, в этом мире – ни слёз, ни крови. А уж наши с тобою судьбы не играют и вовсе роли».
Сценарий, написанный Резо Гигинеишвили и Александром Родионовым, мог бы стать основой фарса.
«Не по части я всяких этих куличей» – это Саша, проходящая проверку у гэбэшника в исполнении Игоря Черневича, реагирует на вопрос, верит ли она в Бога.
«17 шагов без поддержки было бы достаточно» – это телевизионщики вымаливают возможность прохода КУ от каталки до трибуны. «Мальчик мой любимый, почти тихо дышишь» – это законная жена (последняя роль Инны Чуриковой) воркует у одра КУ, думающего совсем про другую «жену» Сашу. «А какие у Сталина были глаза? – Коричневатые» – это из телефонного разговора генсека с ещё более старым сталинским соколом (видимо, Молотовым, которого реальный Константин Устинович успел восстановить в партии). Хорош и сознательный анахронизм, на который идёт «Пациент»: генсек успевает и похохотать на «Кин-дза-дзе» Георгия Данелии, и запретить её – по наводке холуя-топтуна, мол, над вами же потешаются, КУ – это ж ваши инициалы (в реальности в 1984-м Данелия только писал сценарий, снимался фильм уже после смерти Черненко).
В цитатах реплики смешны, на экране – совсем нет; слишком душно в этих палатах, ресторанах и домах. Тяжёлой сгущенной атмосферой «Пациент №1» может напомнить кино Абдрашитова и Миндадзе, но не комедию абсурда (хотя абсурд был, есть и будет здесь мерой всего сущего).
Тлен сиятельного пациента словно распространяется и на сам фильм – просмотр это не облегчает, зато без фальши;
способ повествования адекватен материалу – всё по-честному.