Борьба с митохондриальной миопатией, великолепие ночного Шанхая, Шопен, музыка современных российских композиторов, также претендующая на классику, первая роль Елисея Свеженцева – потенциального ребёнка-звезды и режиссёр Наталья Кудряшова в роли аптекарши.
За 20 минут до приземления борта Москва – Шанхай один российский пассажир (Маров) отказался пристёгивать ремень безопасности, запаниковал и застыл в проходе, другой, годящийся ему в отцы (Яценко), попытался успокоить молодого человека, используя нечто вроде дыхательной гимнастики и отмахиваясь от перепуганной китайской стюардессы.
«Понимаете, Николай первый раз в самолёте, переволновался», – объяснял уже на земле, в полицейском участке, взрослый; а полицейский в ответ невежливо: «Ненормальный? Нездоровый?»
Да нормальный и здоровый, вон, справка есть, а почему фамилии у задержанных разные – получается, не отец и сын – тоже можем рассказать. И рассказывают, с самого начала, со случившегося 10 лет назад в приморском русском городе знакомства инженера Юры, тоже частенько слышавшего в свой адрес обидное слово, с аптекаршей Таней и её маленьким сыном, которому доктора поставили диагноз-приговор...
Актёры – лучшее, что есть в первой режиссёрской работе Ильи Маланина, сыгравшего в нескольких заметных фильмах («На районе», «Общага», «Рядом», «Сердце пармы» – это не считая десятка сериалов) и явно знающего толк в профессии.
Так, конечно, должно быть по умолчанию, но вообще редкость – герои всех возрастов говорят и общаются естественно, без фальши, не теряясь ни в бытовых, ни в мелодраматических обстоятельствах.
Я ещё не упомянул замечательную Надежду Маркину в роли колиной бабушки; да, собственно, хороши все, включая исполнителей китайских и эпизодических ролей. Смотреть на артистов по большей части интересно – вопреки сценарию, написанному Романом Кантором («Эпидемия», «Серебряные коньки», «Мастер и Маргарита») и пока не таким маститым Сергеем Козиным. Сценарий особых поводов переживать за здоровье Коли не даёт: ясно же, что мальчик выкарабкается, если вот он, действительно, ничем не отличающийся от здоровых людей участвует в шанхайском шопеновском конкурсе (а в самолёте кто только не паникует; один мой друг, большой критик и куратор, летел однажды, в ужасе хватаясь за руку соседа-коллеги, и всё из-за лёгкой болтанки). Драматургически «Ненормальный» – почти что флагман нового беспроблемного кино, где хорошее конфликтует с лучшим; и российская провинция скромна, но опрятна, и панорамы Шанхая похожи на туристический ролик, и все люди добрые, даже пижон-соперник оказывается зайчиком; очевидно же, лишние проблемы – лишний риск не получить от министерства цензуры прокатное удостоверение; как в Китае.
Герой Яценко, представляющийся «Юра, инженер» – кто постарше вспомнит великий мем «Юра, музыкант», подаренный Юрием Шевчуком – тоже тянет на обобщение: вот такой, выходит, новый русский киногерой, почти двойник Ивана из «Фрау». Простой, рукастый, уверенный, без рефлексий, важно, что немного чудачок.
Лёгкая странность не позволяет обозвать Юру скуфом
и делает обаятельными изрядно раздражающие в обычной жизни черты мужлана – навязчивость, параноидальную боязнь всего нового-непохожего (Юра потешно рыщет по гостиничному номеру – куда бы спрятать деньги; сейфу он, само собой, не доверяет), панибратское обращение к представителям любой национальности на единственном знакомом русском языке. В биографии Юры проскальзывает отблеск существующего во внеэкранном мире ужаса: в детдоме мальчишку лупили так, что ноги отнялись, врачи сулили инвалидность. Но и эту неприятность пережили; всё хорошо; а самой шокирующей деталью «Ненормального» остаётся информация, полученная от гида Анны (названной работавшими в России родителями в честь Карениной): в Китае 80 миллионов пианистов.
