Не обязательно лучшие, но, безусловно, важные фильма года, бурным потоком низринулись на экраны. В спецвыпуске экспресс-рецензий – сразу 10 названий.
В алфавитном порядке: романтический хоррор о людях и амфибиях «Атлантида», третья часть самого страшного ужастика нового века «Джиперс Криперс», сюрреалистическая энциклопедия русской жизни «Кроткая», воинственный комикс «Лига справедливости», незлобивая музыкальная сатира «Мифы», биографический фарс «Молодой Годар», мрачная сказка о детях, но для взрослых «Обитель теней», русский док «Про рок», социально-криминальный гиньоль «Субурбикон» и заковыристая мистика «Тельма».
«Атлантида» / Cold Skin
Ксавье Жанс, Испания – Франция, 2017
Молодой метеоролог-идеалист (британец Дэвид Оукс – Хуан Борджиа в сериале «Борджиа») прибывает на затерянный в Антарктическом океане остров. Помочь в несении долгой одинокой службы вдали от цивилизации мог бы смотритель маяка Грюнер (британец Рэй Стивенсон – «Король Артур», трилогия о Торе, сериал «Рим»), но этот суровый бородач много пьет, мало говорит и совсем не склонен к эмпатии. А остров вовсе не так необитаем и безопасен, как кажется. Скоро Первая мировая война изменит (не в лучшую сторону) представления о гуманизме и соотношении в человеке звериного и, собственно, человеческого начал. Герой «Атлантиды» задумается об этом дуализме раньше – когда столкнется с фантастическими тварями, выходящими из моря...
Я попал на пресс-показ «Атлантиды», ничего не зная о сюжете, ориентируясь только на имя режиссера – француза Ксавье Жанса, автора барочных боевиков и хорроров «Граница», «Хитмен», «Заклятье. Наши дни». И с удивлением уже на первых кадрах обнаружил, что «Атлантида» – экранизация одного из самых захватывающих романов нулевых.
На русском пробирающий до дрожи текст каталонского антрополога и беллетриста Альберта Санчеса Пиньоля выходил под названием «В пьянящей тишине», наше прокатное название фильма, как вы уже поняли, «Атлантида», однако в оригинале и книга, и её киноверсия называются иначе – «Холодная кожа».
Суть поэтически формулирует уже первая строчка, общая для романа и фильма (вообще, отличий у произведений Пиньоля и Жанса немало, но только фабульных, не смысловых): «Нам никогда не удастся уйти бесконечно далеко от тех, кого мы ненавидим. Можно также предположить, что нам не дано оказаться бесконечно близко к тем, кого мы любим». Звучит эта «жестокая закономерность» выспренне, но по прочтении – а теперь и просмотре – обретает плоть и становится убедительной. Если вы читали «В пьянящей тишине», то наверняка оцените мастерство перевода изощренного жанрового романа на язык крепкого жанрового кино. Если не читали – еще лучше: вас ждет неожиданная, зловещая и красивая игра с вечно актуальными (и провоцирующими на жар, не на холод) философскими категориями – Другого, коммуникации, человечности.
«Джиперс Криперс 3» / Jeepers Creepers 3
Виктор Сальва, США, 2017
Раз в 23 года на 23 дня из адских глубин на Землю является демон Крипер – чтобы всласть полакомиться человечьим мясом. В своей третьей кинематографической регенерации Крипер не слушает джазовую песенку Луи Армстронга Jeepers Creepers, зато снова разъезжает на машине смерти – бронированном фургоне, Франкенштейне на колесах, доверху набитом растерзанными телами. Кровопролитные «салочки» с людьми, не оставляющими попыток уничтожить исчадие (при явном неравенстве сил!), случаются в последний, 23-й день земного беспредела Крипера...
Допускаю, что рядовой зритель может отнестись к франшизе пренебрежительно – и будет неправ: это совсем не рядовое кино. Все три части (первая вышла в 2001-м, вторая – два года спустя, третью пришлось ждать немногим меньше, чем Крипера, 14 лет) – уникальная авторская работа Виктора Сальвы, мистика, философа, кумира Фрэнсиса Форда Копполы, продюсировавшего два предыдущих фильма трилогии. Сальва, постановщик жутчайшего «Дома клоунов», ироничной «Природы зверя» и готически мрачного «Бульвара страха», – безусловно, спец в хорроре, однако эта жанровая оболочка – не единственная в его эзотерических киноопытах: так в 2006-м Сальва снял выдающийся и почти реалистический фильм «Мирный воин», основанную на автобиографии гимнаста Дэна Миллмана хронику духовных исканий травмированного спортсмена.
И в кровавом мареве третьего «Крипера» внимательный глаз увидит и тео-, и антропософские мотивы. Как заметит и ромашки, будто бы ненароком попадающие в прихотливо выстроенный кадр: Сальва – мастер изображения, силе которого не помеха даже скромный бюджет.
«Кроткая»
Сергей Лозница, Франция – Германия – Нидерланды, при участии Латвии, Литвы, России, 2017
Девушка без имени (звезда «Коляда-театра» Василина Маковцева) спешит на свидание с заключенным – и вязнет в клокочущем, диковинном, смешном и страшном русском мире.
Достаточно подробно я рассказывал об удивительном фильме Сергея Лозницы в репортаже с Каннского кинофестиваля – к нему сейчас и отсылаю. Впрочем, лучше ничего о «Кроткой» до просмотра не читать. Достаточно знать, что к Достоевскому этот затейливый кинематографический текст отношения не имеет. Всё остальное пусть будет сюрпризом.
«Лига справедливости» / Justice League
Зак Снайдер, США, 2017
Аквамен, Чудо-Женщина, Флэш и Киборг – команда супергероев из DC Comics – во главе c Брюсом Уэйном, также известным как Бэтмен (основная супергеройская способность – деньги), спасают мир от Армагеддона, едва не осуществленного Степным Волком и его армией парадемонов.
Вы понимаете, что это очень краткий, но и исчерпывающий пересказ брутального боевика Зака Снайдера. С одной стороны, дорогого, амбициозного, напыщенного и витиевато сплетающего такие разные судьбы проекта, рассчитанного не столько на юных, сколько на зрелых зрителей. С другой, абсолютно инфантильного зрелища, предлагающего простые до примитивизма сюжетные ходы и мотивировки. При всем профессиональном и синефильском уважении к громиле и громобою Снайдеру («300 спартанцев», «Запрещенный прием», «Бэтмен против Супермена»), в моей голове на просмотре назойливо крутилась фраза Дэнни Гловера из «Смертельного оружия»:
«Я слишком стар для всего этого дерьма».
Всерьез смотреть как ряженые, шуткующие даже в чреватых летальным исходом ситуациях, охотятся за тремя магическими кубами силы? А ведь какой многообещающий у «Лиги» пролог:
фильм начинается со смерти Супермена, камера скользит по траурным улицам Готэма под кавер песни Леонарда Коэна Everybody Knows, сделанный певицей Сигрид, в кадре появляется натуралистичный бомж с картонкой «Я попытался» в чумазых руках – а вместе с ним и надежда на вторжение реальности в фантазийный мир.
Но нет, эта надежда умирает первой – в отличие от с горем пополам воскрешенного Супермена.
«Мифы»
Александр Молочников, Россия, 2017
Современный грек, вдохновленный скитаниями своего дальнего предка Одиссея, доплывает на маленьком плоту до набережной Тараса Шевченко и с головой погружается в светский омут Москвы, где за каждым медийным чертом и чертовкой греку мерещатся персонажи античных мифов. Братья Верник (Игорь и Вадим Верники), искренне желающие друг другу легкой и быстрой смерти, – Диоскуры. Переигравший все существующие роли и впавший от творческого отчаяния в виноделие актер Серж Денисевич (Сергей Безруков) – Дионис. Депутат Госдумы Мишкина (Ирина Розанова), законодательно запрещающая поцелуи и современное искусство, – медуза Горгона. Федор Бондарчук (Федор Бондарчук), встревающий в разборку с забытыми бандитами-заимодавцами из 1990-х, – Геракл. И так далее, и тому подобное; показательно, что на Зевса, с которым у грека ассоциируется молодой чиновник, плейбой и театрал Илья Курков, перекопавший всю Москву и пользующий всех дам в мхатовских ложах, не нашлось актера в России – и роль досталась сербу Милошу Биковичу: с Горгонами в новой России проще, чем с Зевсами. За гений чистой красоты в двойной роли сестер-близняшек (непредсказуемый привет Джулианне Мур из «Субурбикона», о котором ниже) отдувается Паулина Андреева.
Я бы не стал рекомендовать режиссерский кинодебют актера («Холодный фронт») и театрального постановщика («19.14», «Бунтари») Александра Молочникова к обязательному просмотру.
Смелой сатиры вы в «Мифах» не найдете: шпильки, вроде, и есть, но тупо заточенные, в целом же «Мифы» сделаны будто по завету популярной эпиграммы 1953 года: «Мы – за смех, но нам нужны подобрее Щедрины, и такие Гоголи, чтобы нас не трогали». Вот и Молочников не трогает, так, в самых смелых случаях лишь мягко касается «их» – представителей политической и поп-культурной «элит».
Да, Зевс из не самого высокопоставленного градоначальничка Куркова такой же неубедительный, как Диоскуры – из Верников: миф о Касторе и Поллуксе изначально перевран, но и другие аналогии с древнегреческими героями не блестящи. С точки зрения кино всё сделано неряшливо, на уровне капустника-междусобойчика; драматургия – что в области сатиры, что в сфере ромкома (грек с первого взгляда влюбляется в во всех смыслах преданную жену Куркова) – то и дело валится в банальность. И «Мифы» выпадают из почти безупречной фильмографии компании Hype Film, выпустившей «Осколки», «Ученика» и «Блокбастер» с «Холодным фронтом»: при всей несхожести картин мастерство и виртуозность, с которыми они сделаны, несопоставимы с грубой выделкой «Мифов». А поскольку это еще и немного мюзикл, в нем много поют – и стихотворные тексты, словно найденные на сайте «рифмы.точка.нет», из тех, что могут словом убить. Одну рифму уровня «Бродский – уродский» еще можно было бы списать на «капустную» необязательность, но тут такое почти всё, и когда жена Куркова, тоскующая дома без сбежавшего на театральные лядки мужа, заводит «Ты так любишь театр, и там снова показ, в 115-й раз», хочется, действительно, бежать из зала.
Разве что в стихах, сочиненных для героини Ксении Раппопорт Верой Павловой, есть некоторый сомнительный шик: «От природы поставленный голос, от природы поставленный фаллос...».
Зачем же после всего вышесказанного я включаю «Мифы» в список важных фильмов осени? Из-за одного занятного мотива, возможно, бессознательно зафиксированного авторами. Он впервые возникает в эпизоде с Бондарчуком, которого бывший кореш-бандит (Максим Суханов) везет в лес на расправу.
«Куда мы едем?», – спрашивает Бондарчук. – «В молодость едем, в 90-е».
Но мотив этот, конечно, не возвращение в «лихие» 90-е, о которых 25-летний Молочников знает только по рассказам старших товарищей, а неосознанное, но ощутимое желание «обнулиться», избавиться от смертельной усталости благополучного «безглютенового» мира, дрейфануть к свободе и лихости. Которую пока что заменяют такие неуклюжие танцы.
«Молодой Годар» / Le Redoutable
Мишель Азанавичус, Франция, 2017
Не слишком дружеский шарж современного комедиографа на главного революционера киноискусства.
Немного подробнее – в недавнем гиде по фестивалю французского кино.
«Обитель теней» / Marrowbone
Серхио Х. Санчес, Испания, 2017
Мэрроубон (так в оригинале называется фильм) – обветшавшее семейное гнездо, куда, скрываясь от до поры неясной угрозы, возвращается измученная мать, трое её разновозрастных сыновей (старшего, Джека, играет восходящая звезда, британец Джордж МакКей – «Гордость», «Как я теперь люблю», «Капитан Фантастик») и дочь. Когда мать умирает от застарелой хвори, дети оказываются перед выбором: дабы не быть разлученными сиротскими приютами, они должны скрывать смерть от всех окружающих до тех пор, пока Джек не достигнет совершеннолетия, позволяющего стать законным опекуном. Но, кажется, беззащитным подросткам противостоят не только реальные, но и сверхъестественные силы...
Англоязычный мистический ужастик чисто испанского производства (им в режиссуре дебютирует сценарист «Приюта» и «Невозможного») может разочаровать – если настраиваться на страх. «Обитель теней» неспешна, живописна и не то, чтобы стремится напугать.
Тут, как понимаешь, когда разочарование проходит, а томительно-тревожное послевкусие остается, ставилась другая цель – печальной сказки о взрослении и утрате иллюзий.
«Про рок»
Евгений Григорьев, Россия, 2017
Уже порядочное количество лет назад, когда даже президентом России был не Путин (а Медведев), режиссер-энтузиаст Евгений Григорьев взялся за эпос о новых хранителях традиций русского рока. Инициировал в Екатеринбурге конкурс в формате «Мы ищем таланты». Собрал жюри, в которое вошли Владимир Шахрин («Чай-Ф»), Сергей Бобунец («Смысловые галлюцинации»), Александр Пантыкин («Урфин Джюс»). Отсмотрел вместе с усталыми легендами сотни новичков и впервые познакомился с парнями из групп-победителей – Cosmic Latte, «Сам себе Джо» и «Городок Чекистов». А дальше началась работа над фильмом и продолжилась жизнь – с бытом, финансовым дискомфортом, творческиим перебоями и сердечными треволнениями: с обеих – и героев, и режиссера – сторон. И даже удивительно, что жизнь, как ни старалась, не помешала фильму появиться на свет.
Документальный блокбастер, премьера которого прошла весной на прогрессивном фестивале «Движение», подкупает редким сочетанием легкости и серьезности (оно очевидно уже на примере дельного, остроумного и тщательного сайта фильма), иронии и романтики.
Обаяние этой большой, но неутомительной кратины происходит и из столь же двойственного отношения к бегу времени: и снисходительного (мол, теки, беги, лети – на наш век тоже хватит и времени, и героев), и почтительно уважительного – как в настоящем романе, пронизанном сладостно горьким ощущением невозвратности минувшего.
«Субурбикон» / Suburbicon
Джордж Клуни, США – Великобритания, 2017
В Субурбикон, идиллический городок белой одноэтажной Америки середины ХХ века, переезжают Майерсы – семья, о, ужас, чернокожих: большинство добропорядочных жителей повержены в шок и трепет. Только у непосредственного соседа Майерсов, бизнесмена среднего звена Гарднера Лоджа (Мэтт Дэймон), есть проблемы поважнее: его семья только что подверглась нападению омерзительного дуэта грабителей, в результате которого скончалась парализованная жена Гарднера Роуз (Джулианна Мур), оставив осиротевшего малыша Ники (новый голливудский ребенок-звезда Ной Джуп играет и в мелодраме «Чудо», тоже идущей сейчас в прокате) на попечение отца и тёти Мэги (снова Джулианна Мур). Полиция оперативно задерживает виновников преступления – вот только ни Гарднер, ни тётя Мэги – к ужасу Ники – не спешат опознать злодеев...
Джордж Клуни экранизирует сценарий братьев Коэн – в этом факте заложено почти непримиримое противоречие: пусть Клуни-актер охотно снимается у Коэнов, зато художественные и этические установки Клуни-режиссера космически далеки от коэновских.
Больше того, в «Субурбиконе» Клуни создает гибрид – из собственной идеи антирасистской драмы, основанной на реальных событиях (случившихся с негритянской семьей Майерс, поселившейся в городе Левиттаун в 1957-м), и старого, середины 1980-х, но до сих пор не использовавшегося криминального стёба Коэнов – фирменной братской побасенки об алчных дураках. «Субурбикон», оказавшийся аутсайдером и Венецианского фестиваля, и американского проката, бывает неудобоваримым – из-за конфликта игристого коэновского цинизма с декларативным клуниевским морализаторством. Но в этом диком союзе несоединимого есть и своя странная энергия, и провокация, и парадоксальная рифма по-разному критических взглядов на природу человека.
Ну а актеры – особенно Дэймон и чудо-ребенок Джуп – играют, чего стесняться, гениально.
Если же посмотреть «Субурбикон» в стык с дурашливым, ошеломляющим почти импровизационной свободой комикс-блокбастером «Тор: Рагнарёк», получится неожиданная ретроспектива Дэймона: в «Торе» его имени в титрах нет, а вот уморительное «театральное» камео – есть.
«Тельма» / Thelma
Йоаким Триер, Норвегия – Швеция – Франция, 2017
Тельма – студентка университета в Осло, перебравшаяся в столицу из заснеженной глуши, рая охотников и рыболовов, где остались её заботливые и набожные (но не отрицающие теории Дарвина и прочих научных достижений) родители. Выпорхнув на волю, девушка не торопится нырять в алкогольно-эротический угар вечеринок – и из-за робости, и по причине строгого воспитания, и из-за странных припадков, формально схожих с эпилептическими. Но одновременно с этим необъяснимым физическим недугом Тельму настигает и «любовный недуг» – чувство к красивой однокурснице Анье...
Новый фильм модного норвежца Йоакима Триера («Осло, 31 августа», «Громче, чем бомбы»), до недавнено времени входившего в каннский пул избранных, – тот редчайший случай, когда спойлером оказывается определение жанра.
Это – по-скандинавски суровый (и нордически живописный) мистический триллер, но свою природу «Тельма» открывает также исподволь, как героиня – свою.
В осенне-зимнем прокате эта причудливая притча о религии, соблазне и магии встречается со «Снеговиком», бездушной и механистичной экранизацией триллера норвежца Ю Несбё, сделанной шведом Томасом Альфредсоном. Категорически рекомендую остановить выбор на «Тельме». И не важно, что в «Снеговике» – звёзды, Фассбендер-Генсбур-Килмер, а в «Тельме» – пока неизвестная (но очень привлекательная) молодежь.
