В самом сложном по части сценографии и технологий спектакле «Практики» (и как всё это умещается на крошечной сцене – вопрос, которым задаёшься постоянно) играют артисты Мастерской Брусникина и приглашённые звёзды. Главную роль по очереди делят Андрей Фомин, Максим Виторган и Николай Фоменко. В премьерный вечер играл Андрей Фомин – считаю, что мне повезло.
«Готов ли ты к заносу?»
Повезло, потому что Фомин – самый неожиданный из трио актёров, приглашённых на роль Михаила, человека с большими деньгами и русской душой. В отличие от Виторгана и Фоменко, для большинства зрителей он и не актёр, а, в первую очередь, герой светской хроники, продюсер модных мероприятий; только синефил со стажем вспомнит, возможно, отличный кинодебют Фомина – в «Маленькой Вере». О том, что Фомин – первоклассный артист, напомнил Кирилл Серебренников, пригласивший его сыграть в фильме «Изображая жертву». На экране и сцене Фомин появляется нечасто – тем ценнее меткие точечные работы (интернет подсказывает, что в этом году Фомин сыграл и в «Иранской конференции» Виктора Рыжакова по Ивану Вырыпаеву в Театре Наций).
Вымышленный образ в «Заносе» дополняет личная аура – баловня судьбы, успешного представителя московского полусвета; на похожий эффект рассчитано и участие Виторгана/Фоменко, но они, как ни крути, в первую очередь, лицедеи, работающие за гонорар, а Фомин – представитель бомонда, согласившийся поучаствовать в театральной авантюре.
Играет Фомин легко и естественно, как и все его партнеры по спектаклю – и это важная, необходимая естественность, без которой инсценировка сорокинского морока ни за что бы не получилась.
«Главное в топсе – правильный занос руки»
Аттракционная составляющая «Заноса» напоминает об эпической бродилке «Норманск», осуществлённой Юрием Квятковским в Центре им. Вс. Мейерхольда на заре иммерсивного театра в России (кстати, ничего лучше в этом жанре так до сих пор у нас и не появилось). Сходств с той вольной версией «Гадких лебедей» братьев Стругацких неожиданно много:
поливариантность действия, тотальная атмосфера антиутопии, сложная многоуровневая композиция.
Не важно, что «Норманск» играли на всех этажах и во всех закоулках гигантского дома на Новослободской, а «Занос» теснится в маленькой «Практике». Её миниатюрная сцена стараниями сценографа Полины Бахтиной, художника-архитектора Марии Зайцевой и художника по свету Антона Астахова выросла, кажется, до стадионных размеров. В глубине, за спрятанными под брезентом то ли деревцами, то ли скульптурами, – декорация веранды в загородном доме, отделённая от зала стеклом: услышать действующих лиц можно только в наушниках.
Наушники раздают перед началом, на превращённой в чекистский «отдел» малой сцене «Практики»;
солидные мужчины в костюмах «цвета окислившегося свинца» проводят технический инструктаж, собирая со зрителей отпечатки пальцев и предлагая ознакомиться с портретами подозреваемых (очевидно, в антигосударственной деятельности).
В следственной папке фотографии Сорокина и Дмитрия Пригова, которому посвящен «Занос», «что-то вроде пьесы» (это авторское определение жанра). Каждый зритель получает возможность стать кем-то вроде сексота, подсматривающего и подслушивающего жизнь обитателей «номенклатурной» дачи. В правой части сцены установлено шесть видеомониторов, у которых постоянно дежурит ещё один «свинцовый» тип; на мониторы камеры слежения выводят все локации дома; в наушниках – три канала, переключая которые перемещаешься из пространства в пространство. Так, пока челядь готовит дачную гостиную к завтраку накануне Великого поста, можно заглянуть в хозяйскую спальню и стать свидетелем (если сидишь близко к сцене или острое зрение позволяет разглядеть мониторы из дальних рядов) утреннего секса Михаила с его женой Натой (Мила Кертеш, актриса с транссексуальным шиком, который очень подходит гендерным девиациям сорокинских текстов). Или подсмотреть за интимными играми оставшихся на ночь гостей, запойного архитектора Бориса (Пётр Скворцов; в другом составе – Денис Ясик) и его жены Гели (Алиса Кретова; в другом составе – Анастасия Великородная). Или заглянуть в спортзал, где Михаил разминается за теннисным столом с тренером Таней (Алина Насибуллина; в другом составе – Анжелика Катышева). Ещё один гость – рэпер Анзор (Алексей Мартынов; в другом составе – Гладстон Махиб); уверен, что Сорокин заимствовал имя у Анзора Канкулова, но, возможно, случайно, а возможно, и нет, рядом с Алиной Насибуллиной, женой Хаски, черты этого артиста приобретает и герой Мартынова.
Да, актерский ансамбль един, и в мой вечер не занятые в основных ролях Ясик и Великородная играли слуг, Сергея и Людмилу; а маленьких ролей в «Заносе» точно нет.
Саунд-решение спектакля ставит каждого зрителя перед выбором: возможность слушать, собственно, действие – не единственная;
на одном из каналов транслируется интервью с Сорокиным – и судя по свечению наушников (их цвет меняется в зависимости от выбора каналов) отдельные зрители предпочли весь спектакль погружаться в пространные комментарии автора к своему творчеству. На другом – тексты Дмитрия Пригова, которые читает говорящий попугай, герой Аскара Нигамедзянова.
«Вот кого никогда и нигде не заносит»
Текст пьесы был впервые опубликован на сайте проекта «Сноб», вот ссылка, избавляющая от необходимости подробного синопсиса и цитат; скажу только, что пролог – кошмарный сон Михаила, в котором является его покойный друг Стас и происходит занос золотого песка (сленговое чиновничье определение взятки превращается в мистическое подношение подземным демонам власти – «для дела, для братства...»), в тексте занимающий несколько страниц, у Квятковского редуцирован до нескольких минут. Но сделан здорово и сразу задаёт точную сорокинскую интонацию, когда чуть утрированный реализм в любой момент грозит сверзиться в бездну кровавого абсурда.
Что и случается с дачной посиделкой буржуазной богемы, сударей и сударыней посткапиталистической России:
пили водку, хрустели огурцами, хлебали щи, говорили о театре, поэзии, счастье и патриотизме, вспоминали, щекоча нервы себе и собеседникам, порочное и страшное, лепили криптоклейда, пока конец белым дачным усладам не положила операция спецслужб.
Гораздо более стран(ш)ных, чем в реальности. Квятковский придумывает грандиозный сценический аналог, казалось бы, неинсценируемой сорокинской дичи (с участием – небольшой спойлер – актрисы Юлии Джулай).
«Занос», конечно, допускает прямую и явную трактовку, мол, будь ты хоть маленький человек, хоть приближенный к власти олигарх, окопавшийся на защищенном заборами и КПП рублевском-успенском участке, но покуда живёшь в стране, где власть исконно неотделима от насилия, в любую секунду можешь быть схвачен, растерзан и поджарен на портативном мангале. Только буквальные трактовки применительно к фантасмагорическим, разрывающим языковые узы и несущимся в тёмный космос текстам Сорокина отдают пошлостью. Равно как и буквальные трактовки причудливого, не укладывающегося в театральный стандарт спектакля Квятковского:
он метит и в бровь, и в глаз, и в пах, упивается сатирой и мистикой, смешивает хтонь и хайтек.
Это большая, азартная игра – и потеха, и кабаре исторических смыслов; и проказа, и серьёзное театральное высказывание с религиозными мотивами.
Топсик, в гости к нам. Почёт для страны. Хорошее пропихо.
