Фильмов хороших и разных всегда больше, чем наград, так что насколько бы взвешенными не были решения жюри, от фестивальных аутсайдеров отворачиваться не стоит. Плюс далеко не все жюри работают также слаженно и поступают также мудро, как команда Сэма Мендеса, судившая основной конкурс. В тех же «Горизонтах» жюри под председательством достойнейшего французского режиссера Робера Гедигяна продемонстрировало странное чувство юмора, отдав приз за сценарий документальному фильму «Горькие деньги» (Ku Qian) китайского мэтра неигрового кино Ван Бина.
Тут надо пояснить, что Ван Бин славится как раз предельно несымитированными работами – сырая, необработанная фактура, «жизнь врасплох», минимум событий, максимум густой «среды»: режиссер проводит с героями гигантское количество времени, обращающая его в многочасовые кинематографические срезы реальности. Внутренняя драматургия (вкупе с иронией и жёсткой социальной критикой), конечно, присутствует и в новейшей документации почти нищенского, на грани абсурда и гиньоля житья-бытья работников швейной мануфактуры, мигрантов, перебравшихся из своей сельской глуши на восток, в индустриальный центр. Но под сценарием всё же обычно подразумевают нечто совсем другое.
Главный приз «Горизонтов» тоже небесспорен – он достался другому документальному фильму, «Liberami» Федерики Ди Джакомо, полуторачасовой фиксации опытов современного экзорцизма: тёмные и суеверные итальянские граждане приводят своих бедных родственников, явно страдающих душевными болезнями, не к психиатрам, а к свящнникам – со всеми вытекающими.
Материал – интереснейший, но режиссер-дебютант словно самоустраняется, позволяя себе прямой комментарий разве что в использовании на финальных титрах песни Lose Your Soul группы Райана Гослинга и Зака Шилдса Dead Man’s Bones. Но чего критиковать работу жюри, в которые нас не звали? Лучше выбрать отличные фильмы, оставшиеся без официальных призов, в неофициальный список. Он дополняет ежедневные репортажи, которые появлялись здесь с 31 августа по 10 сентября 2016 года, время 73 Венецианского кинофестиваля.
1. «Мальчики на деревьях» (Boys in the Trees)
Дебют экстравагантного австралийца Николаса Версо, показанный в «Горизонтах». Одна ночь 1997-го года, ночь Хэллоуина, связавшая двух старшеклассников, прекративших общение еще в начальной школе, после страшного инцидента, из тех, что пытаются безуспешно вытравить из памяти всю оставшуюся жизнь. Ночь решающих приключений и судьбоносных решений. Ночь игры в «Кокитос» – так в греческой мифологии назывался приток Стикса, одна из рек подземного царства мертвых. Так австралийские школьники называют своё странствие по меняющим названия и обличья тёмным улицам родной субурбии. По-пацански сентиментальное, пронзительное и захватывающее кино о дружбе и будущем, с отменной музыкой 1990-х – от Rammstein до Garbage.
2. «Мы ли не коты» (Are We Not Cats)
Завершивший «Неделю критики» дебют независимого американца Ксандера Робина, американские горки из хоррора, ромкома и мамблкора. Герой со сложным именем Элиезер (определенно, сын эмигрантов из России – старик-отец с хитрой ухмылкой поет советскую песню) в одночасье остается без подруги, работы и дома, зато с неврозом и надеждами. Встреча с равно прекрасной и ужасной незнакомкой приводит к самой непривычной экранной love story, в которой тошнотворных деталей не меньше, чем романтических.
3. «Барабан» (Tabl; Drum)
Лютый чёрно-белый сюрреалистический нуар об ужасе современного Ирана: в один ненастный день помятый человек приносит в офис главного героя пакет с неизвестным содержимым – визит запускает цепочку загадочных и жутких событий. Показан фильм в «Неделе критики», снят, само собой, с французскими продюсерами, на премьере режиссера, иранского курда Кейвана Карими быть не могло: в октябре 2015-го он был приговорен к шести годам заключения и 223 ударам плетью за оскорбление ислама, в феврале 2016-го кассационный суд смягчил приговор до года, в настоящий момент Карими находится под домашним арестом. Его далеко не совершенный, мутный фильм напоминает то изощренный вгиковский этюд по операторскому владению светом и тенью, то символическую графоманию времен перестройки. Однако цепляет, тревожит и остается в памяти.