Борьба одиночки против тирании жизненных обстоятельств – забота искусства с античных времен. Когда в эту борьбу вступает доведенная до ручки женщина, последствия могу быть самыми разными – от смешных до катастрофических.
В нашем первом гиде по «Бритфесту» мы пели хвалу талантливой скандалистке Колетт, которой удалось прорвать патриархальное оцепление общественных традиций и выйти из тени доминантного супруга на светлую поляну литературного признания. В каком-то смысле, французской писательнице было проще других бороться с инерцией: в ее арсенале было страшное оружие – талант. Но ведь иметь талант (а впридачу к нему – пассионарный темперамент и певучий стан, глядя на который, самые впечатлительные видят «творческие сны» и складывают к вашим ногам даже то, что вы не просили) дано далеко не всем. Некоторым приходится продираться сквозь заросли сопротивляющихся материалов налегке. Именно таким, втройне бесстрашным женщинам, посвящены нижеследующие фильмы и строчки.
Джемайма Керк vs. косность домашнего уюта
«Нам бы ваши проблемы, мисс Джемайма!» – возможно, воскликнете вы в сердцах от такой постановки вопроса. Но ничего не поделаешь: каждого гложет свое. В фильме видного британского мамблкорщика, виртуоза импровизированного кино Джейми Адамса «Бунтарка без причины» (это его четвертый фильм, а пятый будет в нашем следующем гиде) неугомонная Керк играет провинциальную энтузиастку авангардного театра – драматургиню и режиссершу Джиллиан, которой неймется в союзе с добродушным увальнем Оливером (любимый актер Адамса Ричард Илис).
С художественным нравом Джемаймы мы ознакомились в полном объеме по ходу пяти сезонов «Девочек»; в жизни этот буйный отпрыск рок-барабанщика и владелицы бутика, пожалуй что, даже опережает своих героинь (недавно эта независимая мать двоих развелась и нынче пребывает в поиске).
Бунтарке Джиллиан тоже не сидится на месте, однако ее попытки бегства в более возбуждающую действительность больше напоминают шухерню по кругу.
Жизнь – в том числе, половая – в ее заштатном городишке протекает в формате «все со всеми»: все постоянно натыкаются друг на друга, возвращаются к былым влюбленностям и спят с лучшими друзьями/подругами своих вялотекущих партнеров. Даже единственный выход Джиллиан в свет – ее поездка в Кардифф и попытка продать свою пьесу тамошней продюсерше (в привычно хищном исполнении создательницы феминистского гран-гиньоля «Береместь» Элис Лоу) – заканчивается сперва в спальне продюсерши, а затем в убогой «театральной палатке» в родном селе. При таком раскладе, пасторальный финал фильма кажется самым выстраданно закономерным: в конце концов, от добра добра не ищут даже в мире энтузиастов авангардной драмы.
Карен Гиллан vs. одиночество и жестокость мира
Корень всех проблем героини сверхталантливой шотландки Гиллан в ее впечатляющем авторском дебюте «Вечеринка только начинается» (актриса выступила сценаристом и режиссером фильма и сыграла в нем главную роль) связан с суицидом лучшего друга: Алистера (Мэтью Бирд) бросил слишком религиозный бойфренд, а весь остальной мир ополчился на него из-за решения сменить пол. Чтобы справиться с навалившейся безнадегой, Люси-Гиллан пускается во все тяжкие: трахается с незнакомцами по подворотням, обжирается картошкой фри (см. живописный постер фильма), выслушивает откровения одинокого старикана, который ошибся номером, и заводит дружбу с другим потенциальным самоубийцей.
Весь этот нехитрый сюжетный замес показался бы верхом банальности, если бы не драматургическая и режиссерская находчивость Гиллан, от которой иногда, прямо-таки, захватывает дух. Общение Люси с матерью (засл. арт. Шотландии Шивон Редмонд), протекающее в формате взаимонеперетекающих монологов, даст фору любой сцене из Антониони.
Ну а навязчивый визуальный мотив отражения удаляющейся героини в телефонной трубке, в общем-то, и сравнить не с кем – разве что, с Линчем.
Что до сцены экзистенциального монолога в караоке, то ее запросто украл бы Дэнни Бойл, если бы грешил плагиатом.
Подобные игры в некоммуникабельность Люси и ее полную отключку от окружающей действительности (она даже не замечает северного сияния!) озвучены солипсическим саундтреком Пепайна Каудрона. Делающий крайне атмосферичную музыку под маркой Kreng, Пепайн в этом году вышел на новый уровень культовости. В амплуа сопродюсера/родственной души бельгиец поучаствовал в святом деле приведения в товарный вид гениального саундтрека Йохана Йоханнссона к лучшему фильму всех времен (окей, 2018 года) «Мэнди» после безвременной кончины исландского композитора. Саундтрек же к фильму Гиллан тихим эхом аукается с музыкой из «Мэнди», являясь, по сути, ее синтезаторной скорлупой, из которой вынули всю мясную начинку. Ладно, хватит морочить тебе голову, любезный читатель – смотри этот фильм, слушай его музыку и поклоняйся бесстрашным женщинам!
Рейчел МакАдамс vs. общинная ортодоксия
Эсти Куперман (МакАдамс) выросла в ортодоксальной иудейской общине в Восточном Лондоне. Она носит парик поверх своих волос, учит девочек премудростям традиционного уклада и по пятницам спит со своим мужем – восходящей раввинистической звездой Довидом (Алессандро Нивола). Сам же фильм, который называется «Неповиновение», начинается со смерти главы общины, раввина Крушки (Антон Лессер при бороде и полном параде) и нежданным приездом на похороны его давно сбежавшей в Нью-Йорк дочери-фотографини Ронит (возмутительно некошерная Рэйчел Вайс). А потом выясняется, что Ронит и Эсти до сих пор, как в детстве, готовы плакать навзрыд под песню The Cure «Lovesong» просто потому, что они по-прежнему любят друг друга. И что брак Эсти с их общим другом детства Довидом – ни что иное, как комфортная ширма, прикрывающая жизнь, основанную на лжи и мучительном самоограничении.
По ходу траурных мероприятий Эсти узнает, что она беременна. Вопрос, который женщина ставит перед собой, не оскорбил бы и Сартра: рожать ли ей ребенка внутри общины и ее бытового каркаса, регламентирующего все аспекты бытия, либо, подобно Ронит, оборвать пуповину и дать чаду свободу выбора со всеми привходящими и вытекающими?
Чилиец Себастьян Лелио, получивший в прошлом году «Оскара» за свою «Фантастическую женщину», презентует запутанный клубок личностных и мировоззренческих дилемм своих героинь без трусливых оглядок на политкорректность, плакатный феминизм и прочие бесхитростные догмы.
Роман лондонской писательницы (и фаворитки президента Обамы) Наоми Алдерман предоставил сценаристу-режиссеру достаточно драматургического пространства, чтобы показать всю эту проблематику без леваческого ухарства и излишей психосоциальной нервотрепки. Прогрессизм и кашрут в системе координат Алдерман и Лелио – равносторонние предикаты свободы выбора, который, вслед за решительной Эсти, нужно делать вдумчиво и последовательно, взвесив все «за» и «против».
Рут Уилсон vs. деревенская лень и несчастное детство
Позволь все-таки еще две строчки про музыку, любезный читатель! Тем паче что на этом «Бритфесте» ее делают весьма редкие в кинематографе гости. И не только Пепайн Каудрон, о котором мы уже все знаем. Но и Томас Адес, удививший неприхотливой по его изощренным стандартам музыкой к «Колетт». И Мэтью Херберт, который однажды записал пластинку One Pig, проследившую в звуке жизненный путь свиньи от поросячьего визга до отбивной на тарелке, а нынче озвучил «Неповиновение» (маршрут в объезд кашрута). А теперь дошла очередь и до Пи Джей Харви, каковая, вместе с композитором Хэрри Эскоттом, записала песню к новому фильму Клио Барнард «Темная река».
И песня эта, под названием An Acre Of Land, до такой степени стала душой фильма, капсулой его настроения, зеркалом его героини, поэтическим пересказом его эмоционального сюжета и пейзажей, что иногда кажется, что и фильм-то был снят лишь для того, чтобы расшифровать тайны ее образов и показать, о чем поет деревенский плющ, что улетело домой письмом в скорлупе грецкого ореха и как вспахать землю бараньим рогом.
И если душа «Темной реки» принадлежит Полли Джин Харви, то земная оболочка этой души – героине Рут Уилсон по имени... нет, не Элис Морган, и не Элисон Бейли, но все равно – Алиса-Элис. И возвращается эта Алиса домой из своих зазеркалий и вандерлэндов, подобно Ронит из «Неповиновения», после 15-летнего отсутствия, вот только дом этот – не богатый еврейский особняк в Ист-Энде, а деревенская халупа на родовой ферме в Йоркшире. И ждет ее там непутевый братец Джо, дружок из детства Дэвид да призрак покойного отца (Марк Стэнли, Джо Демпси, Шон Бин – тройной десант из «Игры престолов»). И призрак этот преследует Элис повсюду, ждет в каждом овраге, лезет изо всех пыльных углов семейного дома. Она хочет оформить ферму на себя и снова сделать ее прибыльной, но Джо больше волнуется о жучках-паучках, нежели о монетах. Да и все в этом сумрачном мире, над которым властвуют дожди, тень отца и неизбывность кошмара детства, твердит об одном: ничего не будет, чеши отсюда, не то сгинешь. Но Элис остается, и тогда этот сумрачный мир забирает другую жертву.
Лицо Рут Уилсон в «Темной реке» – игольчатый экран страдания, сотрясающего естество героини и ощущаемого физически.
Смотреть на это лицо, которые мы привыкли видеть прекрасным, иногда тяжело, но такова природа боли в кинематографе: только видя страдание, овеществленное в гримасах и морщинах, мы можем примерить его на себя. И именно так главной героиней этого обзора становится Клио Барнард - британский режиссер, заявившая о себе шедеврами «Арбор» и «Великан-эгоист» ярче всех в уходящем десятилетии. И своим третьим фильмом вновь показавшая, что ей не нужен бараний рог, чтобы свернуть нас в него и вспахать им наши души. Для этого ей достаточно кинокамеры.
