От роскошного приквела «Поттерианы» и нетрадиционного взгляда на писательский генезис мамы Карлсона – к честным хоррорам из экзотических (для этого жанра) стран, Аргентины и Франции, в формате экспресс-рецензий.
«Фантастическе твари: Преступления Грин-де-Вальда» / Fantastic Beasts: The Crimes of Grindelwald
Дэвид Йейтс, США – Великобритания, 2018
1930-е. Магозоолог Ньют Саламандер (Эдди Редмейн, «Вселенная Стивена Хокинга», «Девушка из Дании») обречен на безвылазное сидение в Лондоне: министерство магии лишило его права выезжать за границу после катавасии, устроенной в Нью-Йорке. Даже старший брат Тезеус (Коллум Тёрнер, Анатоль Курагин в сериале «Война и мир») не в силах помочь, хоть и работает в спецслужбах. У волшебных силовиков задача номер один – изловить сбежавшего из заключения Грин-де-Вальда, могущественного и коварного мага, задумавшего нарушить вековой паритет в отношениях с людьми; для него они – второсортный материал, годящийся исключительно в рабы.
Саламандер же – только с виду безобидный лопух:
в его саквояже умещается огромный фантастический мир, населенный невиданными зверями (от маленьких воришек нюхлей до исполинской морской дьяволицы). И только он может справиться с Грин-де-Вальдом – в чём уверен влиятельный друг Ньюта Альбус Дамблдор (Джуд Ло), подбивающий рыжего тихоню и чудака на нелегальный выезд из страны.
У Грин-де-Вальда же свои загадочные виды на другого юношу, невротически-демонического Криденса Бэрбоуна (Эзра Миллер, «Послешколы», «Что-то не так с Кевином», Флэш в марвеловской вселенной), одержимого восстановлением своей родословной. На стороне Ньюта – мракоборка Тина (Кэтрин Уотерстоун, «Удача Логана»), в которую зоолог тайно влюблен, и потешный магл Якоб (Дэн Фоглер, «Шары ярости»). В свите Грин-де-Вальда – безжалостная убийца человеческих детенышей Розье (Поппи Корби-Тюэш) и слабовольная блондинка Куини (Элисон Судол), сестрица Тины и возлюбленная Якоба...
«Преступления Грин-де-Вальда» – продолжение фильма двухлетней давности «Фантастические твари и где они обитают», вторая часть эпического приквела «Гарри Поттера», в котором Джоан Роулинг, выступающая теперь сценаристкой, создает тот же разделенный на маглов и волшебников мир, только в начале ХХ века. Режиссером – снова Дэвид Йетс, верный роулинговский экранизатор (он делал все киноверсии «Гарри», начиная с пятой части, и практически воскресил франшизу, едва не погубленную Майком Ньюэллом в унылом «Кубке огня»).
Фанаты находят в «Тварях» десятки отсылок к «Гарри Поттеру»; чайники типа меня довольствуются самыми очевидными –
вроде Дамблдора или Николаса Фламеля (сын Алехандро Ходоровского Бронтис Ходоровский), бессмертного изобретателя философского камня (с которого и начинались приключения Гарри). Но фильм хорош тем, что не предполагает досконального знания первоисточника – его можно легко смотреть «вне контекста», как самостоятельный фэнтэзи, где бурлеск уравновешен мрачными рифмами с реальной историей ХХ века, и темное становление Грин-де-Вальда – отражение восхода нацизма. Новые «Фантастические твари» и мрачнее, и взрослее первого фильма грядущей пенталогии (завершение запланировано на 2024-й). И Джонни Депп играет Грин-де-Вальда не смачным карикатурным злодеем, пополняющим персональную коллекцию депповских феерических суперфриков, но весьма убедительным бесом, имеющим уйму прототипов в реальности.
«Тварей» отличает старомодное кинематографическое качество – я не только об обстоятельной операторской работе Филиппа Руссело, европейского классика, давно ставшего своим в Голливуде и ничуть не растерявшегося в эпоху цифры и хромакеев. Кадры, в которых силы зла накрывают Париж будто полотняными шлейфами, напоминают о мельесовской линии кино и обманчиво похожи на рукотворное волшебство. Вот и весь фильм такой – убедительный сеанс магии, без разоблачения.
«Быть Астрид Линдгрен» / Unga Astrid
Пернилле Фишер Кристенсен, Швеция – Дания, 2018
Биография Астрид Линдгрен (мамы Малыша и Карлсона, а также Пеппи, Мио, Рони, Эмиля и многих других сказочных героев, удивительно похожих на настоящих детей) начинается с эпизода, в котором сморщенная старушка читает открытки и слушает аудиопослания от своих малолетних почитателй. Но фильм, напротив, про юность Астрид, в раннем и не слишком удачном материнстве которой датский режиссёр Пернилле Фишер Кристенсен («Мыло») ищет истоки её творчества – отнюдь не такого безмятежного, как можно подумать, если ничего, кроме «Карлсона» не читать.
Когда Астрид была маленькой и носила косы, она тоже бегала в валенках по горке ледяной. Ездила на телеге, запряженной лошадью, в церковь и хихикала над библейскими Содомом и Гоморрой, потешая брата с сестрами и огорчая набожную матушку.
Астрид Эрикссон, крестьянская дочка, была, кажется, самой умной в своем роду –
и потому не стала тратить молодые годы на грядки и хлев (хотя в хлеву было так здорово припадать щекой к теплой коровьей спинке), а, покинув родной хутор, устроилась помощницей редактора в газету города Виммербю. Где проявила литературный дар, написав репортаж о пуске первого паровоза. И потеряла девственность – исключительно по собственной инициативе – в объятиях редактора Бломберга (норвежец Хенрик Рафаэльсен, «Слепая», «Тельма») уже немолодого и глубоко женатого (на некой истеричке и сутяжнице). А потом и забеременела, а потом и родила – в Дании, где имя отца ребенка называть не требовалось. Увы, не какого-нибудь Карлсона (было бы еще круче, чем в сериале Ларса фон Триера «Королевство», где из утробы на свет появлялся взрослый Удо Кир), а обыкновенного младенца, выросшего на воспитании у приемной датской матери Мари (Трине Дирхольм, «Нико,1988», «Ты исчезаешь») в угрюмого крепыша Лассе.
Это добротное, живописное ретро, полное мастерски выстроенных кадров:
рядом с мохнатыми лошадиными копытцами, бегущими по снежному насту, немного меркнет даже прирученный Ньютом Саламандером китайский котодракон;
там – фантастические твари, а тут вся живность настоящая, органического происхождения. Исполнительница заглавной роли Альба Аугуст – дочь дважды побеждавшего в Канне режиссера Билле Аугуста и актрисы Перниллы Аугуст – играет с замечательной живостью. Что не отменяет крайней сомнительности фундамента, на котором строится фильм. К сюжетной конструкции подходят все банальные общие слова, приобретшие сегодня нездоровую популярность: история сильной бла-бла-бла женщины, не сломленной бла-бла-бла общественными предрассудками и мужским бла-бла-бла эгоизмом. Но если убрать всю дешевую риторику, останется не слишком темпераментное кино про залёт; драма, конечно, но никак не трагедия, да и драма – light, без надрыва. Зато со штампами. Это ли не ужас?
«Оцепеневшие от страха» / Aterrados
Демиан Рунья, Аргентина, 2018
Буэнос-Айрес, наши дни. Обитательнице тихого уютного дома слышится шёпот, раздающийся из водосточных труб и обещающий скорую гибель. Нечистая сила быстро держит своё слово – и вот уже на глазах проснувшегося от шума мужа тело женщины превращается в кровавую отбивную.
В психиатрической клинике вдовца навещает трио пожилых экспертов по паранормальным явлениям. Оказывается, случай с загадочным предрассветным убийством домохозяйки – далеко не единственный; голый старик, определенно восставший из ада, уже не первую неделю сводит с ума одного соседа, а сын другой соседки, погибший под колесами автобуса ребенок, вдруг выбрался из могилы и вернулся домой в полуразложившемся состоянии.
Паранормологи отправляются в прóклятый район, чтобы обнаружить гнездо зависшей между светом и тьмой нечистью...
Российский прокат время от времени подкидывает приятные хоррор-сюрпризы – то «Инсомнию» уругвайца Густаво Эрнандеса Ибаньеса, сделавшего героями подвижников из авангардистской театральной труппы (привет, Арто!), то изысканно тошнотворных и больных на всю голову «Ведьм», австро-немецкий дебют Лукаса Фейгельфельда, выжавший из средневековых реалий все гнойные соки. То вот этот интригующий опус из Аргентины, чурающийся внятных объяснений и разгадок, зато упивающийся эффектными кадрами;
уже в прологе пузыри мыльной пены в воронке кухонной раковины достаточно жутко дышат и зловеще переливаются, чтобы счесть «Оцепеневших» удачей.
Даже не дожидаясь дальнейших пыточных зверств, кровососов под мойкой и детского трупика со стаканом молока в черной руке. Есть в фильме какое-то правильное варварство, игнорирование постмодернистской цитатности и стремление снимать «с чистого листа», будто мы никогда ничего подобного не видели. И ведь правда, не видели.
«Соната» / The Sonata
Эндрю Десмонд, Франция – Великобритания – Россия, 2018
Ричард Марлоу (Рутгер Хауэр), великий, но маргинальный, обманувший надежды поклонников, предпочевший «спасению классической музыки» затворничество, композитор покончил с собой – изуверским, инквизиторским способом: сожжением заживо. Все права на его творческое наследие и ключи от старинного замка на окраине патриархальной французской деревни перешли к дочери, ещё юной, но уже выдающейся скрипачке Роуз (австралийка Фрейя Тингли, «Джерси Бойз»). Отец бросил её в 14 месяцев, всю жизнь Роуз росла, чувствуя себя почти сиротой; «почти» потому что отцовско-опекунские функции, как мог, нёс на себе её агент Шарль (Симон Абкарян, один из постоянных актеров Робера Гедигяна). И тем не менее, узнав о смерти Марлоу, Роуз оставляет все дела и на первом же самолете мчит из Лондона во Францию, чтобы найти последнее отцовское сочинение – сонату для скрипки, испещренную загадочными знаками...
Дебют Эндрю Десмонда снят в копродукции Франции, Великобритании и российской компании «СТВ»; впрочем, и без этого участия достаточно моментов, вызывающих интерес к проекту. Рутгер Хауэр, который появляется на экране то в телепередаче с эстетски «состаренной» картинкой, то на мерцающем в полумраке особняка портрете, то с пылающей шуйцей и десницей; надо видеть! Конспирологический и семиотический помрак –
этот хоррор апеллирует и к готическому роману, и к условному «дэнбрауну»:
Марлоу-то отгородился от цивилизации не просто так, а следуя знакам и заветам сатанинской секты XIX века.
Впрочем, многие знания жанру не всегда на пользу;
«Соната» слишком уж долго запрягает; жуть проклевывается на исходе первого часа; а второго-то и нет – идёт фильм всего 88 минут. Ну и музыка не то чтобы «изумительная, нечеловеческая»: композитор Алексис Менго точно душу дьяволу не продавал, на сравнения с Паганини не напрашивается, берет, в основном, громкостью. Можно дофантазировать – как бы это атмосферическое упражнение, где всё в порядке с деталями (вот даже эпизодическая официантка в высотном ресторане, где Шарль встречается с бывшим подопечным, мелькает не просто так, а призраком в черной сутане), смотрелось с теми мелодиями, от которых действительно мурашки по коже.
