Экранизация короткого рассказа Харуки Мураками длится два с половиной часа, но пролетает на одном дыхании.
Чон Су – юноша без определенного рода занятий; носится по Сеулу курьером, да и той работы скоро лишится; да и что ему нормированный труд, когда он мечтает стать писателем? В девушке, пробавляющейся такой же необязательной подработкой – беспроигрышная рекламная лотерея у входа в магазин, – он узнает свою школьную приятельницу Хэ Ми. Точнее, это она его узнает – Хэ Ми улучшила внешность пластической операцией, не исключено, что из-за Чон Су, когда-то обозвавшего её страшилищем.
Парень встречает девушку: классический зачин любовных историй. Но это не любовная история.
This is not a love song, если цитировать песню-заклинание Public Image Ltd. Поначалу всё к ней ведёт, только Ли Чан Дон («Оазис», «Тайное сияние», «Поэзия») не из тех, кто оправдывает ожидания.
Девушка приводит парня в свою крохотную квартирку, куда солнечные лучи попадают лишь раз в день, на закате, отразившись от стекол здания напротив.
Девушка и парень занимаются сексом; оргазм совпадает с тем коротким мгновением, когда солнце украдкой скользит по стене комнаты-пенала.
Эта близость для героев окажется единственной: Хэ Ми уезжает в путешествие по Африке, оставив Чон Су ключи – кормить кота. Животное застенчиво до невидимости: кажется, в комнатке и муравью негде спрятаться, не то, что четвероногому млекопитающему, но Чон Су кота так и не встретит. Может, это выдумка? Хэ Ми, в общем, походит на сумасбродку, однако к каждому следующему визиту парня корм исчезает. Значит, не выдумка?
Из Африки Хэ Ми возвращается не одна, а с Беном, молодым, красивым и богатым плейбоем. Рядом с ним Чон Су – чёрная кость. Продолжение отношений кажется невозможным – но, может, только кажется? И Чон Су, Хэ Ми и Бена связывает подобие дружбы – странное, нежное, иногда немного нервное; кульминацией коротких встреч этого невозможного трио станет теплый загородный вечер на ферме брутального отца Чон Су, с марихуаной и томным танцем Хэ Ми на закате. Больше её никто не увидит – девушка исчезнет, Чон Су окажется обречен – на поиск, тревогу и паранойю...
Единственное, в чем можно придраться к безупречно сделанному «Пылающему», – его российское прокатное название. Burning в напыщенного «Пылающего» превратили из желания завлечь зрителя-лентяя на длинный корейский фильм; этим же продиктована и нелепая уловка – мол, у картины самые высокие рейтинги за всю историю Каннского фестиваля. (Какие именно рейтинги? Печатных и онлайн изданий, расставляющих оценки фильмам, в Канне десятки. И кто поручится за ВСЮ историю? Написали бы честно – приз ФИПРЕССИ, только награда Международной федерации кинопрессы, конечно, не Золотая пальмовая ветвь, в качестве рекламы не годится). Никто здесь не пылает: Чон Су немного аутичен – он, стыдясь отца, угодившего за очередную потасовку в тюрьму, изо всех сил подавляет эмоции, Бен самодоволен и холодноват, а с Хэ Ми больше ассоциируется ветер.
Визуальный аналог фильма – не бушующее пламя, но загадочное мерцание, блуждающий огонек, манящий в неизвестность.
Название же, которое точнее переводится, как «Сжигание» (под ним фильм фигурировал в моем каннском репортаже), происходит от дикого хобби Бена: с периодичностью оборотня в полнолуние он объезжает округу и поджигает парники. И рассказ Харуки Мураками, на котором основан фильм, в русском переводе называется без затей: «Сжечь сарай». Не знаю, почему сарай – то ли неточность перевода, то ли в японском оригинале речь действительно шла о сараях.
Ли Чан Дон вообще многое изменил – сделал героев ровесниками, наделил именами, придумал совершенно другой – жестокий и мрачный – финал. В принципе, сохранил атмосферу первоисточника, сотканную из неясностей и умолчаний, акварельно, легким прикосновением камеры-кисти намеченных чувств и джазовой легкости. Но превратил безмятежный лирический рассказ в полноценный триллер, где напряжение рождается и из сюжета с необъяснимым исчезновением, и из россыпи деталей – от кота-невидимки (у Мураками его, кстати, нет) до северокорейских пропагандистских динамиков (их звук доносится до деревенского дома Чон Су, стоящего у самой границы). Непокой – синоним этого фильма, ускользающего от однозначных интерпретаций и оставляющего в упоительной горько-сладкой растерянности.
PS Изначально этот текст назывался «Тайное сияние невидимого кота», однако графически такой вариант выглядел так себе, пришлось редуцировать до «Тайного сияния». Прошу считать вторую часть названия невидимой!
