Это быстрый театр: режиссёр Игорь Титов изложил всю пьесу «Дни Турбиных» (по которой в СССР сняли аж трёхсерийный фильм) всего за 40 минут. И это вместе с доброй дюжиной песен и романсов. Смыслы при этом не растеряны, глубина в пользу лёгкости и скорости не пожертвована.
Тесная гостиная на последнем этаже Булгаковского дома; застенчивый свет люстры и последний отблеск уличных сумерек – если начинают затемно; семеро артистов на узкой полоске у окна, один пианист. Это всё. От текста размашистой пьесы – минимум диалогов, расположенных вопреки авторской хронологии: первым вступает Алексей Турбин (Алексей Мартынов), чеканящий слова из третьего действия: «За ночь в нашем положении, в положении всей русской армии, я бы сказал, в государственном положении произошли резкие и внезапные изменения...». От эпического состава действующих лиц – семеро главных героев, запертых буквально в четырёх стенах.
Вместо артиллерийского огня – пианино: с диалогов герои легко переходят на пение – как на дружеском застолье.
За турбининским призывом «Бросайте винтовки, срывайте погоны и немедленно по домам» идёт залихватская и печальная «Буль-буль-бутылочка казённого вина», песня юнкеров Николаевского кавалерийского училища. Дивная «золотая» Леночка, Елена Васильевна Тальберг, в девичестве – Турбина (Анастасия Шукевич) ждёт «пропавшего» мужа, помощника уже недействующего военного министра, полковника Тальберга (Даниил Газизуллин). До него приходят штабс-капитан Мышлаевский (Сергей Карабань) и Лариосик (Никита Ковтунов), чьё появление отметят «Марусей отравилась». Бегство Тальберга увенчает надрывная «Лучинушка», привет девятнадцатого века кроваво вступившему в права веку двадцатому. Шервинский (Игорь Титов) бахвалится: «Ехал к вам на извозчике, казалось, что и голос сел, а сюда приезжаю – оказывается, в голосе» – пора затянуть «Грусть и тоску безысходную».
Брусникинцы умеют петь, не новость; важнее в данном случае другое – то, что они умеют думать и с редкой остротой чувствуют, что такое театр.
Есть постановки, которые, прикидываясь большими спектаклями, остаются капустниками, эскизами, концертами, творческими вечерами – чем угодно, но так и не становятся настоящим театром. «Турбины. Дни», напротив, не напускают ложной значительности, не стесняются эскизности, не «гонят строку», ставя почти рекорд краткости высказывания. Отказываются от любых эффектов – кроме хлёстких слов, которыми актёры обмениваются с точностью волшебных стрелков. И получается выдающийся спектакль; малый по форме, бесконечный по содержанию. Инсценировку по мотивам Булгакова Титов сделал в соавторстве с продюсером спектакля Марией Синицыной:
включённые в новую пьесу фрагменты булгаковского текста сами по себе звучат как песня – в которой и обречённость белогвардейского «Поручика Голицына», и нега «Гроздьев акации»,
тоже использованных в «саундтреке» «Дней».
Актёр и музыкант Титов в режиссуре дебютировал «Правом на отдых», заявившим, помимо прочего, о замечательном владении новичка обживанием нетеатральных пространств: своеобразный байопик Александра Галича играют в читальном зале библиотеки.
Комната в булгаковском доме сохраняет свой интерьер в неизменности – и присваивается белой брусникинской гвардией, распахивается в исторический космос, где герои и антигерои времён Гражданской войны – проекции нас, людей тоже вполне себе ревущих, роковых, окаянных 2020-х годов.
Четырёхактная пьеса Булгакова захватывает год, с зимы 1918-го по зиму 1919-го, «Турбины» Титова длятся, кажется, всего лишь день, вернее, один вечер в музыкальном салоне Елены Тальберг, на последнем островке домашнего тепла в океане войн и крушений. Но это тот день, что длится дольше века; аналог «Долгого рождественского обеда» Торнтона Уайлдера или «Долгого дня, уходящего в ночь» Юджина О’Нила; моментальный снимок круговерти надежд, влюблённостей, поражений. Уверенная театральная победа.
