Why? был показан на открытии почтенного смотра нового европейского театра NET – фестиваль проходит уже в 21-й раз. «Время, которое.» вошло в программу дерзкого новичка «Брусфеста». О том, как хорош Why?, теперь можно только вспоминать. Зато «Время» по-прежнему доступно в рабочее время библиотеки СТД.
Питеру Бруку 94 года. Спектакль Why? сделан им в соавторстве с давней помощницей Мари-Элен Этьен;
геронтофобы судачат, много ли в этой работе Брука; мол, в таком возрасте творческая дееспособность под вопросом.
Не забивайте голову глупостями; Брук – гений, чьи лёгкость и мудрость с годами достигли превосходной степени. Как и способность создавать магический театр из элементарных вещей. Стулья, пюпитры, рейлы, обычный закулисный, не сценический антураж; из роскошеств-излишеств – только ковёр. И полное ощущение, что ты не в Театре Наций, а в настоящем Bouffes du Nord с его обшарпанной красотой и размытой границей между сценой и залом.
Всего три артиста – Хейли Кармайкл, Кэтрин Хантер, Марчелло Маньи; не делают, вроде бы, ничего особенного: говорят (на простом английском) и показывают (простые актёрские этюды). Начинают за здравие – с анекдотов про сотворение мира, заканчивают смертельным выстрелом – казнь Мейерхольда, единственный громкий звук в этом камерном спектакле.
Но начало весёлое – с наивного анекдота про Бога, который, обнаружив, что вместе со свободным от творения днём на свет появилась и скука, создал театр – разгонять тоску.
И сказал человечеству одно слово – Why; вопрос, не предполагающий ответ, но объясняющий и стимулирующее всё; зачем? – затем! Прежде, чем перейти к истории Мейерхольда, трио тешит нас забавными этюдами, демонстрируя мастерство, за которым наверняка годы тренингов и тяжёлой работы. Про это можно знать умом, на сцене же каждый жест, фраза, движение естественны и легки; играют, как дышат.
Рассказ о биомеханике сопровождается этюдом про пьяницу и ключ; помимо того, что это очень смешно, Why? обнаруживает параллель между Мейерхольдом и слэпстик-комедиями; тянет на важное театроведческое открытие.
Мейерхольд – не единственный герой спектакля: артисты переплетают его линию жизни с судьбами Маяковского, Станиславского и Зинаиды Райх. И превращают короткую биографическую пьесу, состоящую из известных фактов и, по большей части, прямой речи (иногда текст вообще читают с листа), в величественную трагедию. Изображения героев возникают на экране в глубине сцены будто портреты на надгробиях – в те моменты, когда речь идёт о самоубийстве Маяковского, болезни и смерти Станиславского, растерзании Райх и выбитых на допросах показаниях Мейерхольда. Трагедия, однако, оптимистическая: театр Брука – театр радости, даже если говорит о пытках и крови. И это радость также убедительна и ненатужна, как лицедейство Кармайкл, Хантер и Маньи.
«Время, которое.» Семёна Александровского, проект Pop-up театра и СТД, инспирировано историей библиотекарш, сохранивших, рискуя своими головами, архив Мейерхольда; одна из рассказанных во «Времени» историй начинается там, где заканчивается Why? Совершено случайно (на наш человеческий взгляд) Why? на фестивале NET и «Время, которое.» на «Брусфесте» игрались в Москве в одни и те же дни; мне нравится видеть в этом рифму, придуманную высшими силами.
Право немного злоупотребить мистикой даёт драматургия «Времени», в котором эпохи и судьбы ведут перекличку.
Пьеса Аси Волошиной играется в формате «радиотеатра»; спектакль легко посмотреть, потому что его сеансы доступны в рабочие часы Центральной научной библиотеки СТД. Прихóдите в читальный зал, прохóдите через маленькое приключение – ритуал получения книги из хранилища, берёте на руки папку, внутри которой плеер с наушниками, садитесь за любой стол и один час шестнадцать минут слушаете пьесу, которую играют молодёжь и корифеи – Николай Мартон и Наталья Тенякова (её участие и сюжет, замешанный на истории и семейных тайнах, роднит «Время» с новым фильмом Андрея Смирнова «Француз»).
Предвижу скепсис – что за удовольствие торчать в наушниках в библиотеке? И это театр? Поверьте, удовольствие:
за час шестнадцать вы погружаетесь в остросюжетный, почти детективный и вполне философский роман, оживающий в вашем, нескованном режиссёром воображении (спустя полчаса служительница библиотеки приносит альбом с чёрно-белыми фотографиями, но это не буквальные иллюстрации, скорее, кадры-ассоциации, маленький допинг для фантазии). И да, это театр; не театр у микрофона; настоящий театр – работающий с пространством и звуком, вырывающий вас из привычных обстоятельств и оставляющий наедине с собой и чужими воспоминаниями.
В спектакле «Право на отдых», о котором подробно – здесь, пространство библиотеки используется как место консервации тяжёлого советского воздуха. Во «Времени» библиотека – нечто совсем другое: точка уединения и концентрации, земной материальный эквивалент бесконечной библиотеки памяти, где нет каталогов:
пути Господни не поддаются классификации.
Заранее известная информация про библиотекарш, прятавших за шкафом мейерхольдовские реликвии, – обманка; действуют во «Времени» другие герои. Вита (Алена Старостина) – наша современница, фотограф, живущая в Праге, – приезжает на родину, в Москву, чтобы найти датированный 1940-м годом дневник – двойник своей прабабушки Милы. Дневниковый текст начинается с того, что юная Мила (Мария Крылова), студентка-первокурсница театрального вуза, слышит «церковное благоговение» в голосе Гликерии Петровны, своей наставницы на библиотечной практике, когда та говорит о Мейерхольде. Мила, не надев пальто, торопится донести на «предательницу», но проявляет «недостойную слабость», вместо органов идёт к своему профессору (Дмитрий Брусникин) и встречает студента-старшекурсника Митю (Василий Буткевич), не желающего отрекаться от Мейерхольда. Так начинается саунд-одиссея двух героинь, слушатели которой окружены зоной относительного комфорта – не просто так великий Николай Мартон в роли читателя бархатисто басит: «Библиотека – тайная зона устойчивости, Мекка постоянства, в ней получаешь знание о том, как располагать себя в пространстве». В реальности это знание покидает нас – тени Мейерхольда, воскрешённые Бруком и Александровским, делают на шаг ближе к такой недостижимой гармонии.
