TheatreHD показывает в кинотеатрах России лучшие спектакли Зальцбургского фестиваля, отметившего столетие в 2020-м году. Среди стопроцентных хитов выделяется компактная версия популярнейшей оперы Моцарта, пример ловкого обращения зла – карантинных ограничений – во благо искусства.
Комическая опера «Так поступают все» – одно из самых востребованных моцартовских произведений – по определённым причинам кажется относительно лёгкой для сценического воплощения. Собственно, и в юбилейном Зальцбурге, успевшем в 2020-м году захватить небольшой перерывчик между первой и второй волнами карантина, её выбрали не в последнюю очередь благодаря камерности: всего четыре главных действующих лица – закадычные друзья Гульельмо и Феррандо, образующие влюблённые пары с сёстрами Фьордилиджи и Дорабеллой. Плюс великовозрастный искуситель дон Альфонсо, цинически-философически убеждающий молодых людей в онтологической, так сказать, неверности всех женщин (в России опера больше известна именно под названием «Так поступают все женщины», хотя оригинал гендерно нейтрален и довольно громоздок – Così fan tutte ossia La scuola degli amanti, «Так поступают все, или Школа влюблённых»). И солидарная с Альфонсо во взгляде на человеческую природу камеристка Деспина.
Всё просто – но только на первый взгляд.
Опера полнится карнавальной кутерьмой, поставить которую более-менее убедительно совсем нелегко. Юноши, заключившие с Альфонсо пари, убеждают невест, что отправляются на войну, но ещё не высохли на девичьих щеках слёзы разлуки, возвращаются переодетыми в «албанцев» и меняют избранниц: Гульельмо добивается обручённой с Феррандо Дорабеллы, Феррандо, соответственно, клеится к Фьордилиджи.
Девушки принимают розыгрыш за чистую монету, женихов фатально не узнают и, как поётся у «Мумий Тролля», ломаются, но соглашаются.
Собственно, этой забавной лирической «ломке» и посвящено всё действие, захватывающее три с небольшим часа, не считая антракта. В Зальцбурге 2020-го все спектакли должны были уложиться в один акт (здесь – о «Саломее» в версии Кшиштофа Варликовского, ещё одной большой фестивальной удаче прошлого года), вследствие чего музыкальный руководитель спектакля, дирижёр Йоана Мальвиц подвергла партитуру осторожным сокращениям, и «Così fan tutte» уменьшились до 2 часов 25 минут. Оставлю спор о гармоничности внесённых купюр профессиональным оперным пуристам;
интересно, что вынужденное укорочение оперы выглядит гармоничным по отношению к аскетичному постановочному решению немца Кристофа Лоя, в биографии которого моцартовские спектакли доминируют
(Лой обращался и к редко инсценируемым сочинениям – например, «Притворной простушке» и «Мнимой садовнице»; в притворствах моцартовских любовников ориентируется безупречно).
Удачных – именно с режиссёрской, а не исполнительской стороны – постановок «Так поступают все» удивительно мало; на моей памяти, кажется, только Кирилл Серебренников, ставивший эту «весёлую драму» в Цюрихе-2018 – дистанционно, из-под домашнего ареста! – справился со всеми неправдоподобными обманками либретто. Можно припомнить тонкую работу Джорджо Стрелера, нашедшего ключ к фантастической слепоте сестёр в эстетике комедии дель арте. А вот грандиозно звучавший спектакль Пермской оперы с Теодором Курентзисом за пультом, в плане режиссуры, за которую отвечал не слишком выдающийся Маттиас Ремус, выглядел курьёзом, где назойливо комическую неразбериху неуклюже прослоили слоганами Французской революции.
Ломали зубы на «Così fan tutte» и большие мастера.
Например, кинорежиссёры Михаэль Ханеке (спектакль 2013 года в Мадриде) и Кристоф Оноре (Экс-ан-Прованс 2016-го); Ханеке стремился быть неожиданно несерьёзным, Оноре, наоборот, ставил будто насупившись; результат в обоих случаях вышел сомнительным. Рискну заметить, что и Моцарта, как бы дивно его ни исполняли, недостоверные режиссёрские ходы портят: трёх-с-лишним-часовой «хронометраж» оперы ощущается по полной, вожделенная лёгкость исчезает. А Лоя вышло – и легко, и нежно, и забавно, и умно. Причём до видеоверсии «короткого» зальцбургского спектакля я видел его «Così fan tutte» «живьём» во Франкфурте; там было без купюр, на три сорок пять с антрактом, но спектакль пролетал мгновенно – благодаря эталонному совпадению музыки и режиссуры.
Кристоф Лой изначально отказывается от нарочитой зрелищности: пустое белое пространство – условный современный дом, не то, чтобы специально выстроенный на сцене необжитым, просто любые реалистические детали этой версии не нужны.
Лой интерпретирует оперу Моцарта как изящный трактат о прихотливости человеческих желаний, разыгранный исполнителями без особых переодеваний.
Совсем без смены строгой тональности буржуазного суаре всё же не обошлось, но образ спектакля – именно black tie, дресс-код парадного вечера, чёрное на фоне белых стен, лапидарная игра света и цвета. Ничего лишнего; комикование равно как и надсадные переживания – балласт, который Лой сбрасывает, дистиллируя любовный многоугольник до прозрачности.
Жизнь в избранный Лоем формат музыкального трактата вдыхает драматическая игра исполнителей: Фьордилиджи – Эльза Драйсиг, Дорабелла – Марианаа Кребасса, Гульельмо – Андре Шуэн, Феррандо – Богдан Волков, Дон Альфонсо – Йоханнес Мартин Кренцле, Деспина – Леа Десандр. Это действительно ансамбль, единый актёрский организм, в котором каждый чувствует партнера по мизансцене. И каждый соблюдает непростой стиль:
психологическая точность вне психологической драмы; реализм не действия, но отношений и характеров.
Важно и то, что это насколько филигранная, настолько и подвижная игра: спектакль Лоя – противоположность театральной статики. Движение – жизнь, движение – чувство.
