Границы между полюсами – прозрачны; поединок – вечен и происходит внутри людских сердец. Для иллюстрации этой непреложной истины гений Дюмона обращается к наивной и величественной компьютерной графике, звёздам французского кино и простым людям из провинции.
В Па-де-Кале, на севере Франции – аномальная жара. Лине (Лина Кудри) радуется, что на безлюдном пляже никто не мешает загорать нагишом. Устав от солнечных ласк, идёт в деревню и немного флиртует с рыбаком Джони (Брандон Влие) – он здесь старожил, а Лине – новенькая, на днях перебралась к отчиму.
Всё так обыденно – вот только отчего-то при взгляде на сына Джони, пухлощёкого младенца Фреди, и папа, и Лине совершают странные движения.
Молятся, что ли?
Да, как-то так, потому что Фреди – не просто младенец, а принц тьмы, вокруг которого идёт непрестанная битва Нулей и Единиц, сил зла и сил добра, демонов и рыцарей.
Верхушка этой двоичной системы болтается где-то в космосе, делегируя каждодневную возню людям.
Но не отказывает себе в удовольствии временно попользовать человеческие тела – и Вельзевул вселяется в потешного, будто из фильмов Жака Тати, экскурсовода (Фабрис Лукини), а Королева добра принимает обличье чинной госпожи мэр (Камилла Коттен). Головы летят, всё бурлит, кипит и разражается вселенскими смерчами, только пара жандармов, забредшая в «Империю» из минисериалов про Кенкена, сохраняет придурковатую невозмутимость...
Собственно, всё, что есть в «Империи» – люди, нелюди, пейзажи, гримасы, секс, наваждения, духовные голоса и философские построения – пришло из других фильмов, из вселенной Брюно Дюмона.
Кажется, его взгляд можно узнать даже по, вроде бы, нейтральному кадру неба – у Дюмона и небо особенное, одушевлённое, то самое, что смотрит на нас с радостью и тоской. Невероятный режиссёр, полтора десятилетия подряд снимал жестокое трагическое кино на опасной как лезвие бритвы грани между физиологическим гиперреализмом и религиозной притчей: «Жизнь Иисуса», «Человечность», «Фландрия»... да берите любую его работу до 2014-го – не ошибётесь. А в 2014-м, как раз на четырёхсерийном телепроекте «Малыш Кенкен», вдруг радикально сменил интонацию – как если бы Тарковский обернулся Гайдаем: Дюмон стал комедиографом, сохранив в неприкосновенности брутальный стиль, укоренённый в почве пейзанской северной Франции; и даже историю Жанны д’Арк преобразил в мюзикл.
В российском прокате «Империю» позиционируют как пародию на «Звёздные войны» – это ложь;
аналогия – понятна (как понятны совсем не предусмотренные параллели с «Оменом» и «Дневным дозором»), но Дюмон не пересмешничает, он смеётся сам по себе, просто фантазирует в немного схожем с Джорджем Лукасом направлении. Ну да кто только в эту сторону не думал.
Вопрос в том, насколько увлекательно это фэнтэзи для тех, кто не фанат Дюмона. В первой половине «Империи» казалось, что смотрю шедевр – наглый, умный, уморительный. Восхищали и гэги, и изощрённый примитивизм, и доступная только Дюмону комбинация звёзд и дилетантов.
Он гениально находит непрофессиональных исполнителей – с лицами, в которых святость, юродство, уродство, мистический свет – и составляет невиданные пары:
так на стороне добра сражаются Джейн и Руди, герои Анамарии Вартоломей, примы фильма-победителя Венеции-2021 «Событие», только что сыгравшей в байопике Марии Шнайдер, и Жюльена Манье, у которого в фильмографии один Жиль Де Ре в дюмоновской «Жанне». В любовники же Джейн выбирает, невольно отбивая его у героини, опять же, звёздной Лины Кудри, парнягу с тёмной стороны, отца дьявольского малыша; для Брандона Влие это вообще первая роль.
Во второй половине мой восторг плавно перешёл в усталость:
запуская межпланетные флотилии и устраивая земные баталии, Дюмон ступает на территорию жанра, где только на гэгах не продержишься.
Подозреваю, что человек, равнодушный к планетам Дюмона, тут совсем скуксится: интриг, чудес, приключений маловато. И то, что всю божественную живопись и весь дьявольский комизм Дюмон сводит к проговорённому прямым текстом постулату – о том, что подлинная борьба добра и зла ежеминутно разворачивается в сердце каждого человека – как-то разочаровывает. Оно, конечно, не поспоришь, и очень по-христиански, но осадок очевидности остаётся.
Возможно, я не прав; Дюмон – из тех авторов, рядом с фильмами которых любые рецензионные слова блекнут. Какой в них смысл?
Как и в утверждении «добро побеждает зло» – не больше смысла, чем в обратном, «зло побеждает добро»; да и понять, кто кого побеждает, невозможно в обоих случаях;
всё решает выбор падежа; трактовка – на усмотрение.
