Российские дистрибьюторы новаторски позиционируют фильм как «социальный хоррор». Словосочетание запоминающееся, однако жанр можно обозначить и старым (не)добрым готическим триллером.
Союз Шарлотты и Бена – типичный современный мезальянс.
Она (Тамара Лоурэнс, «Король Карл III», спектакль «NT: Двенадцатая ночь», входящий в проект TheatreHD) – афробританка из настолько неблагополучной семьи, что теперь делает всё, лишь бы не забеременеть и не стать такой же безумной матерью, какой была её собственная; даже к клавишам фортепиано пианистка Шарлотта не прикасается, чтобы не пробудить «больные» гены. Он (Эдвард Холкрофт, «Kingsman: Секретная служба», «Kingsman: Золотое кольцо»), хоть и работает ветеринаром, всё же «голубая кровь», потомок чопорных аристократов, пару веков обитающих в собственном родовом поместье; мать Бена Маргарет (прима британского кино и театра Фиона Шоу) при встрече с Шарлоттой едва сдерживает брезгливость.
Но молодые счастливы вместе и планируют поскорее переехать в Австралию – подальше от сословных предрассудков и отягчающих династических уз. Новость о том, что Шарлотта беременна звучит для неё громом среди ясного неба, повергает в шок и трепет; впрочем, и сам Бен, и его властительная мать, и даже Томас, приживал, обитающий при Маргарет на правах брата Бена (кровного родства между ними нет; Томас – сын покойного гражданского мужа Маргарет) пополнению в семье рады.
Всё могло бы сложиться ко всеобщему удовольствию – если бы не фатальное событие, сделавшее Шарлотту вдовой и обрёкшее на заточение в чужом враждебном доме...
В «Родовом проклятии» есть фирменные элементы ужастика – вроде чёрного ворона, являющегося на грани дурного сна и нестерпимой яви; есть фирменная среда – загородная вотчина высокородной фамилии. Хоррор вообще стремится к тем неизведанным пространствам, что внушают страх; аристократические владения – идеальное место для таких вылазок. С одной стороны, вполне обыденные локации, в некоторые из которых обнищавшие дворяне XXI века пускают туристов на экскурсии. С другой,
здесь каждая трещина, каждая складка портьер и каждый портрет на стене отдают готическим ужасом;
скелет в шкафу никого не удивит – а кровь леденеть заставит.
При этом фильм отлично владеющего визуальным языком дебютанта Джо Маркантонио (его прославленный короткий метр «Красный свет» можно увидеть здесь) не содержит ничего специфически ужасающего; никакой мистики, пусть отдельные мотивы и вызывают ассоциации с «Ребёнком Розмари»,
никакой патологической паранойи – поведение всех героев чётко обосновано психологией.
И «скелеты» здесь – бытовые: пережитые в прошлом травмы, понятные представителям всех ступеней социальной лестницы. И оригинальное название фильма – Kindred, «Родство» – нейтрально, хотя, понятно, не так коммерчески привлекательно как российский вариант.
Маркантонио умело играет парадоксами, извлекая ужас из такого нормального и, в принципе, радостного состояния как материнство; ловко встраивает в готическую атмосферу актуальную проблематику –
расовые и классовые противоречия, домашнее насилие, принудительная изоляция, культ здоровья.
Результат вполне завораживающий: современность растворяется в жутковатой вечности. И такого результата не достичь на одном только изобразительном мастерстве (а «Родовое проклятие» выгодно отличается от пресной, телевизионной по сути жвачки сегодняшнего «киноконтента»). Фильм ¬ образец высококлассной актёрской школы; и неожиданно становится бенефисом Джека Лоудена («71», «Дюнкерк») во второплановой, вроде бы, роли Томаса. Лоуден делает своего героя частью силы, что вечно хочет блага – и вечно совершает зло; самый показательный перевёртыш «Родового проклятия».
