«Новое чудо» гипертрофированно странно и тотально несовершенно, но точно незабываемо. Скользящая по грани вымысла и реализма мелодрама Олега Асадулина «Туда и обратно» впечатляет профессионализмом – что, похоже, не меньшая редкость, чем вменяемые авторские высказывания
Причудливый фильм Александры Стреляной – своей и для дока, и для поэтического кино, тяготеющего к фольклору и мифологии – обескураживает с первых кадров: как будто всё, везде и сразу, лови мгновения на лету и разбирайся, что и где происходит.
В райском саду дивная юница размышляет о мгновенности перемен, случающихся с подростком, о цветах и пчёлах;
галактику бороздят космические корабли; где-то в ночи́ у костра черноволосая женщина – шаманка? – говорит на фарси и немецком, выполняя просьбу спрятанного под стеклянным куполом юноши с кислородными трубками в носу. «Придёт зима, укроет белым снегом...», задумчиво вещает таёжная жрица, пока Полина (Ананке Арейру) – та самая прекрасная девочка из напоенного пчелиным гулом сада, чей внутренний голос открыл фильм – приходит в, как ни парадоксально звучит, запылённый бассейн.
Здесь то ли для ролевой, то ли для спиритической игры собирается молодёжь; звучат высокопарные диалоги (из которых я запомнил, кажется, лишь то, что Бог – только перекладывание ответственности); чёт и нечет на гранях игрального кубика определяют, кто рассказчик, кто молчун; каждый ход – шаг в истории.
История эта – как раз про тот мир, где есть шаманы, табу, пророчества, юноша-мимоза в пещере и юноша-амфибия,
Монке (Владимир Канухин) с глазами-углями, первый краш Полины – хотя современный жаргон вряд ли подходит для адекватного описания чувств и приключений, случающихся в «Новом чуде».
Как я понимаю, это вычурное, раздражающее, но и манящее кино родилось из зачарованности молодостью и страха перед ней. Из зачарованности жизнью – и тоски. В финале – как и в трейлере – звучат «Земляне», самый странный советский хит – насколько привязчивый (и, как показывает время, бессмертный), настолько и душный. Вот на такие же полярные ощущения провоцирует и «Новое чудо»: разобраться в сюжете архисложно; текст – розовая мечта графомана; едва свыкнешься со сбитым, витиеватым действием, как фильм перепрыгивает на анимацию. Этот мульт-комикс для меня – главная проблема картины;
просто кровь из глаз – будто часть сцен то ли сняли с браком, то ли не сняли вовсе, ну и решили спасти, что возможно, рисовкой.
С другой стороны, нерв, тайна, teen angst, магические пересечения быта и фэнтэзи, реального большого города и инопланетного леса, славного язычества и христианской символики – всё это цепляет. Складывается в тот узор, что лучше всего определить словами Карлсона «В мире сказок тоже любят булочки». Точнее – соблюдая авторскую орфографию – так: «В мири зказок тожи люби булочкы». И подписаться: «ГНУМ». Это как раз про отношения взрослого режиссёра (да и взрослых вообще) с новыми «другими», молодым неведомым племенем; идеальное косноязычие.
«Туда и обратно» Олега Асадулина проще, яснее, но, как и «Новое чудо», упивается детством-юностью и рассказывает сказку, опираясь – более-менее – на реальность.
Детство – беззащитно и скоротечно:
у Мити (Алексей Родионов) рецидив злокачественного недуга; поездка в клинику для планового обследования – даже книжку с собой не взяли, подумаешь, туда и обратно – обернулась экстренным курсом химиотерапии. Однако из реанимационной палаты Митя бежит – следом за отвязной детдомовкой Мариной (Таисья Калинина); к несбыточной мечте, к практически питерпэновскому Кривому Мысу, где все здоровы, свободны и счастливы.
В фильме Асадулина россыпь колоритных взрослых ролей: Юлия Ауг – эксцентричная колдунья, Алексей Серебряков – одинокий охотник; великому Сергея Дрейдену достался сам Господь Бог – не громовержец, тихий и просветлённо печальный. К такому настроению расположил меня и фильм; если бы музыка DJ Groove'a была менее иллюстративной и назойливой, эффект был бы ещё сильнее (жаль, не DJ Shadow писал саундтрек).
Да, в конкурсе этой «Амурской осени» ничего близко к Стреляной и Асадулину не поставить.
Моя надежда, что российское кино выстоит, несмотря ни на что, и интересных фильмов хватит всем, пока не умерла, но – примерно, как герои «Туда и обратно» – застряла в лимбе-пограничье.
«Амурская осень», как все большие фестивали, стремится к стопроцентной премьерности участников; это челлендж, который принимает куратор. Я уважаю смелость Александры Жуковой, вижу, какую мозаику она складывает из жанров и мотивов; и эта кураторская мысль красива сама по себе. Вот только фильмы подвели. Пока не известно, как справилось с непростой задачей жюри; в итоговом материале расскажу про призы.