В первый уикенд климат фестиваля в Локарно стал чуть мягче к зрителю: даже в дебютно-экспериментальной секции «Режиссеры настоящего» появились «нормальные» фильмы. А основной конкурс и вовсе развернулся в сторону жанрового кино.
Мой личный фаворит – бразильские «Хорошие манеры» (As Boas Maneiras) Марианы Рохас и Марко Дутра; несколько лет назад в каннском «Особом взгляде» был их странноватый социальный триллер «Тяжкий труд», с тех пор они успели поработать отдельно, Рохас, в частности, сделала феерический кладбищенский мюзикл «Симфония Некрополя». Теперь дуэт (где Дутра еще и автор музыки) воссоединился, чтобы сделать один из нежнейших хорроров на свете:
с саспенсом и кровью, как положено, при этом, в первую очередь, про любовь.
И, как у Рохас с Дутра водится, с внятным социальным бэкграундом – про классовое расслоение, религиозное лицемерие и сексуальную норму как фактор репрессивной политики.
«Хорошие манеры» состоят из двух частей и по-хорошему нельзя разбалтывать, в какую сторону пойдет сюжет; мне не повезло – заглянул в фестивальную газету Pardo Live и на первой же странице наткнулся на спойлер. Не буду брать плохой пример, ограничусь пересказом завязки: Клара, бедная негритянка из Сан Паулу, приходит на собеседование к Анне, богатой белой женщине – та на середине беременности и ищет будущую няню. У Клары ноль рекомендаций и опыта, если не считать незаконченное среднее медицинское образование, но между женщинами с первого взгляда устанавливается, скажем так, связь, которая скоро разовьётся в весьма интимные отношения. Да и беременность окажется ну очень необычной (ассоциации с «Ребенком Розмари» допустимы, хотя прямого сходства нет).
Куратор Локарно Карло Шатриан будто складывает из фильмов поэтичный узор: в «Хороших манерах» эхом откликается микс сказочных и социальных мотивов, возникший на открытии в картине «Завтра и в каждый другой день»; огонек запрещенной сигареты становится кульминацией «Лаки» (Lucky) и «Долга» (Wajib).
«Лаки», режиссерская работа актера Джона Кэррола Линча, – бенефис Гарри Дина Стэнтона и ода старости, неизбежной, мучительной и прекрасной – если относиться к ней как к разновидности чудачества (а мир «Лаки» населен исключительно чудаками, среди которых не последнее место занимает помешанный на президенте Рузвельте герой Дэвида Линча), добрая комедия, парадоксально развивающая больную тему, заявленную «Дальним созвездием» (о котором – в предыдущем репортаже).
«Долг» палестинского режиссера Аннемари Джасир – почти роуд муви, камерное однодневное путешествие отца и ненадолго вернувшегося из итальянской эмиграции сына по заваленному мусором Назарету: надо развести друзьям и родственникам приглашение на свадьбу дочери. Тоже неожиданно доброе, лишенное агрессии кино с запоминающимися мужскими ролями.
Но вообще у 70-го Локарно – женское лицо и тело; и дело не в избытке фильмов, снятых женщинами (их не больше, чем положено негласными правилами политкорректности), а в героинях. Фильмы приглашают на соблазнительный белый танец; а белыми воронами выглядят «Зимние братья» (о них – в первом репортаже) и «Чарльстон» (Charleston) румына Андрея Крецулеску, абсурдистская драмеди о муже и любовнике, встретившихся после гибели своей любимой женщины. До этого фильма Крецулеску снял несколько изобретательных короткометражек – и при всем остроумии, с забегом на длинную дистанцию, скорее, не справился: хорошие детали, синефильский юмор, соленая мужская сентиментальность и крутой саундтрек будто забалтываются и теряются в искусственно растянутом метраже.
Зато «Близнецы» (Gemini) Арона Каца (его дебют – смешной детектив «Холодная погода» был в Локарно и на нашем «Амфесте» в 2010-м; надеюсь, что и новые американские фильмы из Локарно-2017 мы первыми привезем в Москву) пролетает будто за миг. Развязка этого детективного неонуара, разыгранного на голливудских холмах, кажется, честно скажу, пшиком (с хорошими историями вообще туго, тем ценнее драматургия «Хороших манер»). Что не отменяет удовольствия от просмотра.
«Близнецы» – почти близнецы «Блокбастера» Романа Волобуева, криминальная история про прекрасных женщин, и забавляющих, и умиляющих, и гипнотизирующих режиссера.
Лола Кёрк, разом похожая на Лизу Кудроу, Кристен Уиг и Грету Гервиг, с которой снималась в «Госпоже Америке» (то есть, всех умных, смешных и сексуальных актрис), играет персональную ассистентку и наперсницу восходящей звезды, Зоэ Кравиц – саму звезду. В плане сценарного остроумия «Блокбастер» у «Близнецов» выигрывает с разгромным счетом, но по части визуального мастерства американский фильм с его холодноватым и соблазнительным стилем сильно впереди.
Вот, кажется, реальный конфликт, сформулированный фестивалем: как бы банально ни звучало, между формой и содержанием. Война полов? Противостояние палестинцев и израильтян? Наступление старости? Все это пустяки рядом с запутанными отношениями (садо-мазо-игрой, шантажом, рукопашной схваткой) между формой и содержанием. Острота этих отношений особо ощутима в секции «Режиссеры настоящего». Взятый в первые дни курс на радикально экспериментальное кино, проверяющее наше восприятие на прочность (кроме упомянутых в предыдущем репортаже «Грязного лета» и «Дальнего созвездия», это новаторский док о курдском сопротивлении в Турции «Метеориты» и опыт современного женского эпоса «Милла»), вступил в период «нормализации» – вплоть до мозаичной, джазовой по духу нью-йоркской комедии «Человек человеку» (Person to Person).
Чудесный болгарский «3/4» Илияна Метева (начинавшего с квазидокументального фильма «Последняя «скорая помощь» Софии») обращается к темам и героям Сергея Соловьева и Динары Асановой: тринадцатилетний Ник переживает грядущий отъезд сестры-пианистки на учебу в Германию, отец-одиночка теряется в отношениях с детьми. Только повествовательной связности здесь меньше, а недоговоренности и импровизации – больше.
Бразильско-уругвайская романтическая драма «Северина» (Severina) Фелипе Хирша – о таинственной похитительнице книг и продавце книжного магазина (эта же, не самая распространённая профессия, – у горе-любовника из «Чарльстона») – посвящена памяти классика кино Эктора Бабенко, но переполнена цитатами из классиков литературы. Тут и Набоков с Виктором Шкловским (книга которого превращается в секретного связного между героями), и Сервантес с Бальзаком, и Джейн Боулз. И эта литературизация кадра, как ни странно, работает.
