Впервые приступаем к подведению итогов уже в декабре. Отечественные картины идут отдельным списком: отражаем тенденцию глобального обособления. Что выросло, то выросло.
Подборка, разумеется, не исчерпывающая – за её пределами, например, остались два отличных фильма младшего Петра Тодоровского: удивительно вменяемый ромком «Лав стори» и драма о возрастном кризисе и необычной дружбе «Здоровый человек». Или вышедшая спустя сто лет после создания «История Гражданской войны» Дзиги Вертова. Список не всеохватный; со своей параболической драматургией – начинается с провинциальной лирики, продолжается жесткачом, переходит к лёгкому, демократичному и умному кино, потом снова к радикальным высказываниям и заканчивается экспериментами на стыке кино и театра.
1. «Огород» Ларисы Садиловой
Комедия про далеко не первую любовь; в реалиях русской провинции, снятой без приукрашивания, но, скажем так, с акцентом на мягкость и уют. Подробнее – в репортаже с ММКФ, где состоялась мировая премьера фильма: «...Навскидку вспоминаю бусины, из которых складывается «огородное» ожерелье; приметы мира, где тихо и скромно живут «застенчивые люди» Садиловой. На этой почве могут вырасти сто цветов – и цветы чернушного зла, и дивные побеги. Новый фильм Садиловой, умеющей найти в повседневности и триллер («Требуется няня»), и драму («Сынок») – лирическая комедия...»
2. «Верблюжья дуга» Виталия Суслина
Ещё одна мягкая комедия о жизни далеко от Москвы – с ненавязчивым вкраплением притчи и ощутимой толикой трагизма. Ещё одно открытие ММКФ – соответственно, и подробнее о фильме уже сказано: «...Сказка! Смешная, но не то, чтобы весёлая; эпиграфом текста о «Верблюжьей дуге» и Суслине могла бы стать фраза "Грусть – это форма сопротивления"...»
3. «Большие змеи Улли-Кале» Алексея Федорченко
Исполинская мистификация и опыт альтернативной российской истории; подробнее – в тексте с нового российского фестиваля «Зимний», где прошла московская премьера «Больших змей»: «...От Свердловской до Терской области Федорченко вместе с ассистенткой Дашей Исмагуловой и оператором Артёмом Анисимовым добираются на электричке, окно которой напоминает экран: пейзажи и лица как кадры меняет. Не менее фантастический способ передвижения по стране, чем показанный в девятой главе козломобиль, изобретение инженера Бакирова...»
4. «На тебе сошёлся клином белый свет» Игоря Поплаухина
Обманная биография Янки Дягилевой: трагическая история певицы – лишь повод для личной сюрреалистической трагедии. Подробнее – в репортаже с выборгского «Окна в Европу»: «..."Белый свет" – про бесконечно, невозможно долгое, наркотически мучительное прощание со своими мертвецами; про желание сохранить тепло давно истлевших рук. Про постоянное присутствие далёких покойных близких в том, что называется реальностью...»
5. «Клипмейкеры» Григория Константинопольского
Слепящий глянцевым блеском фильм-огонь об опасном и прекрасном величии 1990-х, канувшем теперь уже навсегда. Подробнее – в тексте после премьеры на «Зимнем»: «...Комикс про жизнь и приключения четырёх друзей, на исходе весёлого десятилетия встрявших в политтехнологии и не увидевших зарю другой – сытой, нудной, самодовольной, агрессивной и серой – России...»
6. «Конец мира в Люблино» Вячеслава Иванова
Зловещий и манящий короткий метр – маленькая визитка совсем ещё молодого режиссёра, чья оригинальность прямо пропорциональна расхожести его фамилии. Зима, окраина, то ли шашлыки, то ли оргия; тотальный непокой, визуально загримированный под грязную vhs-картинку; парадоксальная декадентская красота в сочетании с не менее парадоксальным отсутствием режиссёрской угрюмости. Уже после показа «Люблино» в моей авторской программе на фестивале «Короче» я увидел ещё несколько работ Иванова – все сделаны с замечательным абсурдистским юмором. Который и в «Люблино», как теперь очевидно, есть – тайный, мерцающий.
7. «Молодой человек» Александра Фомина
Классный режиссёрский дебют в неподъёмном жанре русской голливудской комедии; с поколенческими обобщениями, социальной сатирой и экшном. Подробнее – в летней рецензии: «...26-летний Павел Табаков играет 30-летнего неудачника Ивана Ревзина, отважившегося выдать себя за 17-летнего подростка – в корыстных целях личностного роста. Получилось смешное остроумное кино о том, что поиски утраченного времени – удел всех, а не только докоптивших небо до кризиса среднего возраста...»
8. «Далёкие близкие» Ивана Соснина
Доброе кино – и это, кажется, единственный пример употребления этого словосочетания без издёвки; доброта фильмов Соснина – трейдмарк и авторская подпись; она спасительна и убедительна. Подробнее об этом задушевном роуд-муви – в репортаже из Выборга: «...рациональные критические придирки – да, шутки-однострочники могли быть оригинальнее, а отношения парадоксальнее – пасуют в итоге перед ниагарой добрых чувств. Я не иронизирую; лучшие фильмы Соснина разбивают лёд высокомерия; то, что у иного ремесленника обратилось бы тошнотворной приторностью, у Соснина работает; очевидно и потому, что его сказки о том, как живут на свете добрые и хорошие люди, не прикидываются былью; но при том ни разу не ложь...»
9. «Сказка для старых» Романа Михайлова
Криминально-фольклорная баллада – стопроцентно независимый, снятый на энтузиазме кинодебют писателя-мистика (здесь – о двух спектаклях, основанных на его прозе, «Сказке про последнего ангела» и «Снах моего отца»). Михайлов – алхимик; берёт сколки разных пластов реальности и разных мифов – бандитского, родом из 1990-х; петербургского, восходящего к подполью Достоевского; русского-сказочного, вечного, ведущего происхождение от царя Гороха. И сплавляет всё в психотропную небылицу – на грани «нестерпимой яви» брутального боевика и диковинного видения.
10. «Живитедолго» Юсупа Разыкова
Самый непредвиденный фильм года – выдающееся хулиганство живого классика; верлибр-буриме-поэма абсурда, такая же странная, как написание названия. Подробнее – в репортаже с выборгского «Окна в Европу»: «..."Живитедолго" – фильм, снятый с какой-то моцартианской лёгкостью – и моцартианским же (если Амадей был действительно таким озорником, как в фильме Милоша Формана) наплевательством на все условности. Включая пресловутое кинематографическое качество: суперпрофи Разыков, кажется, совсем не парится по поводу лоска картинки – и от мнимого изобразительного дилетантизма фильм только выигрывает...»
11. «Ева» Андрея Бурмистрова
Резкая эротическая грёза – победитель фестиваля «Амурская осень», в жюри которого входил и ваш обозреватель. Подробнее, соответственно, в репортаже из сентябрьского Благовещенска: «...Можно сколько угодно думать, что вот этот диалог – ну такой, здесь в кадре – слишком Виндинг Рефн, а тут уже чуть ли не Юрий Кара времён «Воров в законе». Вся критика летит к чертям перед магнетизмом «Евы» – и магнетизмом её актрисы...»
12. «Искусство смерти» Владимира Бельдияна
Невозможная вещь: киноверсия радиопьесы, снятая в одном сценическом павильоне. Но для искусства нет ничего невозможного – и фильм впечатляет сильнее многих блокбастеров. Подробно – в тексте с «Амурской осени»: «...У Дюрренматта место встречи жертвы и палача не определено – «в этой стране к смерти приговорены все»; чистый символизм – не факт, что такой уж актуальный в Европе, ещё не расставшейся с радужными послевоенными надеждами: пьеса датирована 1951-м. Значение имеет только то, что палач уже много десятков лет на госслужбе, а писатель государству определённо не симпатизирует. В версии Бельдияна время происходящего сформулировано чётко...»
13. «Безумный ангел Пиноккио» Бориса Юхананова
Результат встречи кино и театра на самом высшем уровне; без малого пятичасовая трилогия, сделанная против всех правил и канонов – из спектакля в Электротеатре СТАНИСЛАВСКИЙ. Фильм «Пиноккио» безумно отличается от любого другого, хоть привычного, хоть неожиданного кино; он – вне канонов и иерархий; включать его в рейтинг – странно, но и забыть, говоря о достижениях и открытиях года, невозможно.