Никита Лаврецкий и Рютаро Накагава, болгарский дуплет и реальный «Сплит»: cool-фильмы, которые вы могли не заметить.
В чём ключевое отличие Московского от Каннского, например, фестиваля, легко сформулировать одним предложением:
ММКФ у каждого свой. В Канне все смотрят примерно одно и то же (конкурс в первую очередь, дальше – в зависимости от выносливости и любопытства, «Особый взгляд» и параллельные секции); фильмов, если не считать короткий метр и классику, не так много – суммарно, во всех программах, около ста. На ММКФ же сотни фильмов разбросаны по десяткам программ, и в ситуации, когда конкурс даже для местной, российской прессы – не must see, каждый смотрит своё. Одни торчат исключительно на ретроспективах (в этом году – прекрасный и недооцененный Мишель Девиль), другие рвутся на премьеру «Мстителей» (которые и так через неделю в прокате, смотри – не хочу), третьи ходят только на док (причем не столько на неигровой конкурс, сколько на программу «Свободная мысль»), четвёртые пересматривают полюбившиеся хиты других фестивалей и так далее, до бесконечности. Сколько людей, столько и Московских фестивалей; мой личный состоит из номинантов на «Золотого Георгия» (да, я, несмотря ни на что, считаю конкурсную программу обязательной для просмотра; плюс в последние годы она вполне приличная, пусть и состоит не только из мировых премьер) и редкостей – неочевидных восточноевропейских фильмов, экзотических случаев взаимодействия культур из программы «Русский след» или работ режиссеров, у которых особая любовь с Москвой.
Среди таких «своих» авторов ММКФ – японец Рютаро Накагава;
в 2017-м он участвовал в основном конкурсе с доброй, но хорошей картиной «Апрельский сон длиной в три года» (подробнее – здесь).
Новый фильм Накагавы «Свет в моей руке» (Watashi wa hikari wo nigitteiru; Mio on the Shore) попал лишь в программу «Вокруг света»: представляя его, отборщик ММКФ Евгения Тирдатова объяснила это тем, что увидела «Свет» уже после приглашения в конкурс «Импровизаторов» Сабу (о них – в первом репортаже этого года). Вообще, загадка, отчего к Накагаве равнодушны другие фестивали (прошлогодний каннский конкурсант из Японии, «Асако I & II», по мне, так уступает «Свету»). Может, из-за того, что продюсер у Накагавы, Такаши Фудзимура, расслабленный и без амбиций; и ему действительно важно, чтобы премьера прошла в «такой великой стране, как Россия», а призы и резонанс – дело десятое (даже на IMDB «Света» ещё нет)?
Так или иначе, от «Света» – как от БГ по версии Бананана – сияние исходит; всё предельно просто, но магнетизм, поэзия, очарование, искренность – настоящие.
Я понимаю, что всё это затёртые слова, которые мы раздаём направо и налево, но других, извините, нет, а именно эти «Свету» очень подходят.
Элементарная история: девушка Мио покидает город, где воспитавшая её бабушка держала отель, и переезжает в Токио, к другу покойного отца, владельцу бани сэнто. Дни этого маленького семейного заведения тоже сочтены – старому кварталу с хибарками, доисторическим уличным туалетом и ветхим кинотеатром, где местный кинолюбитель-документалист устраивает собственную ретроспективу, грозит капитальная реновация.
Но никаких драм и никакого явного действия – только тихая повседневность, запечатленная Накагавой с юмором и теплотой.
Вот я сам готов ударить себя по рукам, печатающим «кинопоэзия» – но как иначе описать кадр, в котором Мио зачерпывает воду, в которой отражаются солнечные лучи? Или сидит в маленьком кинозальчике, среди пары-тройки других скромных зрителей, а на экране идут будничные кадры, снятые её новым другом, который живёт в будке киномеханика: всё хорошо, только душа нет, поэтому и ходит в сэнто мыться.
Тирдатова сказала, что Накагава с Фудзимурой заканчивают новый фильм; мол, хорошо бы они делали это очень-очень медленно, чтобы была возможность пригласить его в московский конкурс 2020-го. Я, признаюсь, ухмыльнулся, услышав это, но после показа к надеждам Тирдатовой полностью присоединяюсь: хорошо, если Накагава будет на ММКФ постоянным гостем. Таким же, как болгарин Радослав Спасов, выпускник операторского факультета ВГИКа, дважды, в 2005-м и 2016-м, участвовавший в основном конкурсе (с «Украденными глазами» и «Поющими башмаками»).
На 41-м ММКФ Спасов показал в той же «дополнительной» программе «Вокруг света» новый фильм «Живые дымоходы» (Живи комини).
Пасторальная трагикомедия об обитателях горной деревни начинается как будто фильм из программы «Третий возраст»:
эта секция – второе после «Русского следа» любимое детище программного директора ММКФ Кирилла Разлогова, посвящена самым разным аспектам старости. По тому, валит дым из трубы или нет, мэр деревни, озирающий округу в бинокль, может определить, кто из местных старичков ещё жив, а кто скоропостижно преставился.
Живут в горах не столько крестьяне, сколько представители богемы; на похороны художника, из дома которого в самом начале фильма перестал подниматься дым, приезжает дочь его старинной подруги (мать – далеко, в Канаде, потому и командирует девушку). Сценарий похорон досконально описан их главным, незаменимым участником в видеозавещании и не предусматривает скорби: покойный этого ужасно не любил.
И весь фильм, ставший для Спасова способом выйти из депрессии после смерти любимой женщины, – гимн витальности.
Сюжет же оказывается перифразом мюзикла Mamma mia!: юная столичная гостья должна открыть, кто из пожилых «деревенщиков» – писатель, архитектор или же покойный художник – её настоящий отец.
Любомира Башева, болгарская актриса, звезда драмы Мариана Валева «Плохая девчонка» (Лошо момиче) – ещё одно открытие 41-го ММКФ (на иллюстрации, открывающей этот текст, она справа). Героиня красивой, сильной и иногда опасной Башевой – гимнастка Жанета, которая бросила спорт и пошла в стриптизёрши – то ли назло властной матери, то ли по совсем необъяснимым внутренним причинам; ночью танцевала в клубе и снимала богатых папиков, а утром приступала к шантажу, выдавая кровоподтеки, нанесенные подельницей, хозяйкой клуба, за следы изнасилования.
Криминальная деятельность Жанеты прекратилась, когда в её дом нагрянули дружки одной из жертв – и попросту переломали ноги.
Неровный и интригующий фильм с внятной детективной линией и зонгами Rammstein в саундтреке – одна из достопримечательностей ММКФ. Фильм показали в секции «Вокруг света», но и на участие в «Русском следе» у него полное право. Я уже писал о явлении Пушкина в элегантнейшей французской комедии «Тайна Анри Пика»;
у Валева есть эпизод, в котором безымянный чувак, участник наркотического эксцесса, вмазываясь, читает по-болгарски стихотворение «Пророк».
Да, «Плохая девчонка» запоминается ещё и самым необычным следователем в истории кинодетектива: он (как и паренек из «Эпидемии. Вонгозера») страдает синдромом Аспергера, аутизмом, вследствие чего постоянно отводит взгляд – неожиданно для агента Национального бюро расследований. И тут болгарский фильм неожиданно рифмуется с самым необычным участником документального конкурса – «Людно внутри» (Busy Inside), снятым в США нашей соотечественницей Ольгой Львовой.
«Людно внутри» – это «Сплит» М. Найта Шьямалана, в котором ничего не выдумано.
Начинается как панорама людей с диссоциативным расстройством личности; ну да, думаешь, любопытно, но не более того – пока не выясняется, что ровно такая же особенность психики – у врача, пожилой женщины-психолога; населяющие её личности удивляются, отчего это в зеркале отражается только «Большая», однако им хватает выдержки не «выходить на поверхность» в рабочие часы – чтобы не смущать пациентов. Удивительный материал, незабываемый фильм.
Главным же моим открытием 41-го ММКФ стал белорусский независимый режиссёр Никита Лаврецкий и его vhs-фильм «Сашин ад» из программы «Фильмы, которых здесь не было». Это очень достоверно снятый мокьюментари о минском музыканте-любителе Саше (Алексей Свирский), чьи размещённые онлайн биты понравились бельгийскому рэперу Оли (Влад Лаллабай; вот его реальный видеоклип).
Оли приезжает к Саше в гости и дать концерт – на территории руинизированной промзоны (наши ВИНЗАВОД и ARTPLAY в сравнении с минскими гетто андеграундного искусства – просто Версали). Развиртуализировавшись, музыканты друзьями не стали – Саша приревновал Оли, выбравшего ночь с нахрапистой «поклонницей номер один», крупной девицей с татуировками на лице (а Саша и татуировки не приемлет, и в целом женщин как-то не очень). Ну, не подружились – и не подружились; концерт провели, любительское fan-видео сняли, на самолёт Оли успел.
Собственно, почти всё – кроме буквального нисхождения Саши в ад, через портал в подвальных лабиринтах обычного жилого дома.
Фильм не то, что не стесняется своей безбюджетной, любительской, подпольной природы, напротив, использует её как эстетический код, дополнительно загрязняя кадр шумовыми полосами vhs-плёнки. Это интересно и забавно, однако кажется, что «Сашин ад» – нечто большее, чем игра в независимое кино про делающих трэп ушлёпков;
за псевдодокументальной хроникой жизни неформальной молодёжи из советского заповедника – не столько смефуёчки, сколько реальный сатанинский помрак; оккультная тьма.
Надо теперь непременно посмотреть в сети другие фильмы Лаврецкого; дебютный полный метр называется очень многообещающе – «Белорусский психопат».
