«Варьете» Стивена Сондхайма – спектакль с самым неожиданным во всей огромной коллекции TheatreHD эмоциональным твистом.
Он начинается как классическое довоенное варьете-ревю:
по сцене, покачивая обнажёнными бёдрами, проплывают ослепительно улыбающиеся красотки в страусиных перьях и стеклярусе,
духовой оркестр играет мажорный туш. И когда на «встречу выпускников» являются немолодые дамы и начинают разбирать праздничные ленты с написанными на них числами (от 1918 до 1940), ты всё ещё ждёшь опереточных страстей под лирические и бравурные мелодии ретро-эпохи.
А как иначе, когда распорядитель вечера, комический толстячок, уже поёт сладким тенором ликующую песнь о прекрасных леди, и шампанское льётся в бокалы. Окей, думаешь ты, сейчас эти бывшие артистки варьете (а числа на атласных лентах, это, конечно, годы, когда каждая из них была в зените славы) начнут вспоминать, как не поделили главную роль, а то и привлекательного режиссёра. Потом, в финале, помирятся, а «страусиные перья» станцуют канкан.
Чёрта с два, как сказала бы одна из героинь, Филлис.
Посмотри на эти декорации, ткнула бы пальцем Филлис. Когда-то горевшую сотней ламп, а сейчас потухшую вывеску Follies (это название – «Безумства» – носило старое варьете) художник-постановщик Вики Мортимер закрепила на разломе стены, из которой буквально вываливаются кирпичи: не только здание обреченного на снос театра, но и мир этого спектакля вот-вот рухнет. А само словечко follies как клеймо стоит на всем происходящем – им ведь называют глупые, безрассудные поступки.
В этом мюзикле нет единого сквозного действия. Сам Сондхайм, живой классик бродвейского мюзикла, аттестовал его так:
«Это спектакль, где люди просто разговаривают, напиваются, ненавидят друг друга и расходятся по домам».
История складывается из обрывков воспоминаний центральной четвёрки персонажей - Салли, Филлис, Бена и Бадди, - и сольных номеров бывших артисток варьете. Номера окажутся осколками, в финале собирающимися в огромное потрескавшееся зеркало, в котором, возможно, зритель рискнёт увидеть себя.
Сольные выходы бывших солисток Follies – это на разные лады пропетые истории о том, как быстро ушла молодость, оставив где-то там, далеко, все самое важное и прекрасное. У каждой – свой характер, свой темперамент: одна изображает «парижскую штучку» и носит платья с игривой бахромой, вторая до сих пор помнит, какую нищету ей пришлось пережить ради мечты – работы в шоу, третья после короткой славы оказалась в забвении, четвертой посвящал музыку то ли Штраус, то ли Легар, - она уж и не помнит наверняка, но не из-за возрастной амнезии, а потому что больше любила другого - антрепренера шоу Дмитрия «Митю» Вайсмана…
Режиссёр Доминик Кук нашёл беспроигрышный ход, чтобы у зрителей сдавливало горло на каждом из этих «сольников»:
на сцене рядом с нынешней, постаревшей «красоткой» возникает призраком, наваждением, её молодое альтер-эго во всем блеске юной красоты. Тумблер этого приема выкручивают на максимум в номере Хейди, звезды шоу 1918 года.
Её «теперешнюю» играет почти 80-летняя Жозефин Барстоу – элегантная, сохранившая тонкую талию и прямую спину, явно обладавшая когда-то сильным сопрано. И всё же на песню, написанную для этой героини, её дыхания уже не хватает – и в кульминационный вокальный момент из-за её спины выходит статная молодая женщина, в платье эпохи ар-нуво (точь-в-точь с афиш Альфонса Мухи), и они поют на два голоса. Каждая из них – Хейди, и неизбежность превращения одной в другую считывается драмой более мучительной, чем карьерные или любовные перипетии.
«Вся красота должна умереть», – поёт старшая из них, мужественно глядя в зал. «Вся красота должна умереть», – как приговор повторяет в унисон юная красавица.
Нынешнее европейское общество стремится к тому, чтобы старение воспринималось с лёгкостью и спокойствием – таков естественный ход вещей, расслабьтесь и получайте удовольствие от жизненного опыта, свободы от карьерной гонки, кричащих младенцев, вопящих подростков, обязательств. «Варьете», написанное в 1971-м, вызывающе несовременно: два часа спектакля скручиваются в комок боли и сожалений о том, что молодость нельзя сохранить или вернуть. Стивен Сондхайм написал своё «Варьете» после того, как узнал о реальных ежегодных встречах бывших артисток старого варьете-шоу. Он сам ходил на эти встречи, записывал воспоминания шоу-гёлз, так что истории героинь мюзикла во многом документальны, и достоверны их главные страхи и проблемы.
«Я здесь! Я всё ещё здесь!»,
– со смесью отчаяния, вызова обстоятельствам и торжества поёт одна из героинь, и её песня превращается в собственный I will survive спектакля, его радостный-со-слезами-на-глазах гимн.
Среди обрушивающихся на зрителя исповедей «девочек из варьете» пунктиром намечается история четверых героев. Салли и Филлис были актрисами шоу на самом пороге Второй мировой. За ними ухаживали двое молодых людей – начинающий адвокат Бен и простоватый Бадди. Обеим девушкам нравился Бен – он выше, у него открытое лицо, он красиво говорит, у него профессия… А тот считал, что жить надо с минимумом усилий. Салли слишком порывистая, горячая, придется соответствовать… А Филлис, как ему казалось, заурядная, невзрачная, не слишком умная, удобная, чтобы держать её на вторых ролях, - и прекрасно. Когда Бен женился на Филлис, Салли назло всем (и самой себе) выскочила замуж за Бадди. И всю жизнь ей было ещё тошнее от того, что Бадди-то ею дорожит искренне. Только вот не уважает: в свои 50 регулярно мотается к 29-летней любовнице. И когда Бадди, не слишком удачливый провинциал, ставит в вину жене свое несчастье (мог бы жить с молодой красоткой, а остался с тобой, вот что любовь-то делает) Салли остаётся буквально взвыть. Вот они, follies, глупые поступки (и их последствия).
Ночь встречи в разрушенном старом театре для каждого из героев окажется временем откровенности с самим собой.
Смущённый любовным признанием Салли, Бен стряхнёт с себя броню непробиваемого самодовольства. Наконец признается самому себе, что упустил в жизни всё лучшее. Испугался. «Дороги, которые ты не выбрал, были трудны», - поначалу утешает он себя. «Чем меньше достижения, тем меньше поражения», - разводит руками в оправдание своего выбора жить не напрягаясь. Но чем дальше превосходный актёр Филип Куаст-Бен поёт эти куплеты, тем больше желчи в его сильном голосе, тем явственнее губы складываются в брезгливую гримасу. Описывая свою жизнь, он ясно видит: время потрачено попусту, у него уже никогда не будет той жизни, о которой он и правда мечтал когда-то. И вот он срывается в крик, окончательно устав от себя самого:
«Я не люблю себя! Я ничто, я подделка!».
Для его жены Филлис эта ночь становится моментом пробуждения. После многих лет в тени Бена она наконец осознает, что всегда была яркой, целеустремленной, цельной. Просто раньше она не знала себе цену, а теперь – знает. Сондхайм написал для «новой» Филлис номер, который могла бы позаимствовать Вэлма Келли из мюзикла «Чикаго» – еще одна задиристая, сильная духом оторва, которой чертовски идет эстетика ретро-мюзикла
В «Варьете» вообще каждая песня – сознательная стилизация под кого-то из «отцов-основателей» жанра от Гершвина до Портера и Дороти Филдс.
Блистательная Джени Ди даёт такого огня, играя умную, саркастичную, острую на язык Филлис, что искры сыплются.
Филлис в молодости, кстати, играет Зизи Страллен – талантливая британская танцовщица и певица, которую постоянные зрители TheatreHD видели в роли Ланы в «Кар Мен» Мэтью Борна.
Роль Салли – у суперзвезды британского театра и кино Имельды Стонтон.
Ее собственная карьера – идеальная иллюстрация синтетической природы английских актеров. Те, кто видел её только в центральной роли в психологическом триллере «Кто боится Вирджинии Вульф» (он тоже шёл в проекте ThearteHD) или помнит ее Долорес Амбридж из «Поттерианы», могут и не догадываться, каким мощным голосом и потрясающем чутьём музыки она обладает.
Несколько лет назад Стонтон стала обладательницей коллекции наград за роль в мюзикле Сондхайма Gypsy, но «Варьете» - ещё более высокий пик ее мастерства. Здесь она играет внешне благополучную, благожелательную и милую, лишённую лоска провинциальную даму, которую на самом деле разъедают, отравляют страсти невероятной силы. В кульминационном для её героини номере Loosing my mind («Теряю рассудок») она за пять минут проживает невыносимую боль любви-наваждения, - задыхается от неё, едва стоит на ногах, набухает слезами, и… заодно даёт вокальный мастер-класс «что такое поющий актёр».
Финал «Варьете» стоит лучших психологических драм: в пересказе получается чистый Чехов.
Семейные пары Бена и Филлис, Салли и Бадди несчастливы. Но за тридцать лет они так проросли друг в друга, что вспышка «разведёмся!» гаснет мгновенно, и вот они уже успокаивающе говорят своим супругам «пойдём домой».
И все-таки они уходят другими: больше нет секретов и нет иллюзий.
Их жизнь и дальше не будет счастливой, у них не будет ни неба в алмазах, ни светящейся вывески Follies, но теперь они честны друг перед другом и самими собой и принимают друг друга настоящими, со всеми изъянами. Филлис говорит: «Жизнь пуста, надежды нет, мы сами создаем ее для себя». В той правде о самих себе, которую они набрались храбрости открыть на руинах старого театра и своих судеб, они могут хотя бы попробовать найти силы, чтобы создать себе немного надежды.
